– Ты готовил блины? Очень вкусные.

– Не, - отмахнулся скин, - мама. Она нормально готовит.

– А папы у тебя кем работает?

На мой дежурный вопрос Слава расхохотался:

– Мой папа работает мертвецом.

Преодолевая очередной рывок домостроя, я ошарашенный спросил:

– Он умер что ли?

– Типа того, - парень помолчал, - ты, главное, не считай, что я скином стал, потому что без отца рос или потому что не хватило мужского в жизни. Любят про нас жидожурналисты говорить, что мы тупое люмпеное быдло, попавшее под влияние западных идеологов. Чушь это всё. Да каждый подросток, когда сталкивается с чёрными, а он сталкивается с ними каждый день, хочет стать скином. У кого хватает смелости, тот становится. Механизм очень простой. Вот ты хотел когда-нибудь стать скином?

– Ну... хотел.

– Отлично! Когда ты станешь скином, тебе нужно будет кличку выбрать. Вот меня зовут Ник, потому что я всегда приношу победу. Ха!

Но всё же Слава погрустнел, как будто в магазине на его глазах чёрный купил последнюю бутылку немецкого пива. Когда я стал собираться домой, Слава тоже стал одеваться, и я спросил:

– Ты меня, что ли, провожать? Не надо.

– Не, я как раз гулять.

– С кем?
– автоматически спросил я, но устыдившись сказанного, подумал, что это не моё дело. Но мне правда было интересно, - а ладно, наверное, это меня не касается.

– Да почему, - улыбнулся скинхед, - я же ведь не шпион ZOG-а, чтобы скрывать такую информацию.

– Ну, тогда скажи, - тоже улыбнулся я в большом зеркале.

– Я иду гулять с Нинкой.

Я бы с меньшим удивлением посмотрел на него, если бы он расцеловал Расула. Если бы лизнул розетку, я бы и то меньше удивился. Если бы скинхед забрал все сказанные сегодня слова, я тоже не сильно изменился бы в лице, но это...

– Как с Нинкой? Она же тупая! Она же с Расулом встречалась?

– О, - радостно изрёк Слава, - так ты уже начал понимать, что хачи - это всегда плохо? Глядишь, из меня вырастет отличный пропагандист!

– Ну... я не то хотел сказать, она же ведь с Расулом встречалась, а ты их ненавидишь. Они же у вас называются расовыми предательницами... или чернильницами. Ну, такие девушки.

– Говори смелее, - подбодрил меня Слава, - здесь тебя услышат только патриотические уши.

– Тебе не противно с ней быть после того, как она была с Расулом?

Скинхед как-то уклончиво ответил:

– Нет, ведь она моя боевая добыча.

И я понял, что он где-то темнит.

В школьном туалете всегда есть угол, выложенный удалыми таджикскими работягами, неизменно оказывающийся ниже других. Он всегда заполнен едким желтым озерцом, которое служит геенной огненной для школьных грешников. Грешники выбираются по принципу тех, кто страннее и слабее других: неформалы, ботаники, заторможенные, уроды, объединенных одним - изгойством.

Когда Слава, насвистывая марш кованых сапог, отворил дверь туалета, там как раз пытали Юшку. В последнее время над ним издевались больше всего. Побелевшего, как мел, парня со смехом толкали в сторону зловонной лужи. Возможно, скинхед прошёл бы мимо, к зарешеченному провалу канализации, но то, что в группе хохотавших дымом мучителей, верховодил Расул, изменило всё.

– Привет, - миролюбиво сказал Слава, - правильно, мочите его, наверняка жид какой-нибудь, а то больно умный, - и сделал вид, что моет руки.

Соглядатаи Обои нервно хихикнули, хотя вряд ли кто из них понял корявую шутку: так холопы всегда смеются над россказнями хозяина. Расул напрягся, но ничего не сказал. После избиения он вообще не говорил со Славой и быстро пришёл в норму. Слава шутил, что между собаками и кавказцами нет никакой разницы - на них быстро затягиваются раны. Расул, как никто, уважал силу, которую Слава не стеснялся применять, поэтому он не стал пытаться снова мстить ему.

– Какого художника ты нас сдал Яге на контрольной? Те чё, было в ломы дать скатать?

– Но...

– Хлебало завали, когда с нами разговариваешь!!!

Прежде чем покинуть пыточную Слава успел отметить, что эта ситуация произошла в частности по его вине, так как вчера он со мной прогулял школу.

– Ребят... ну она же меня самого пересадила, не мог я по-другому.... Она бы меня выгнала тогда...

Было слышно, как скрипнула распахнувшаяся дверь, в которую совершенно миролюбиво и, как ни в чём не бывало, вышел Слава. Обои, не обнародовав облегчение, стал вести себя намного развязнее: