— Я уже думал об этом, — сказал епископ. — Но мы не можем рисковать. Кто-то наверняка уже может подозревать правду. Они будут наблюдать за подобными передвижениями. — Вот так они и отправились, на лошадях и пешком, вооруженные до зубов, к северным воротам в округ Сан-Фелиу.

Ситуация ухудшилась, когда они достигли места назначения. Инфант решил, что он не пойдет во дворец епископа, и не замедлил оповестить об этом всех и каждого. Ему очень понравилось жить с Николо и Ребеккой. Йохан командовал их двухлетним сыном, а нежные поцелуи Ребекки и ее веселые истории почти восполнили ему потерю няни. Поэтому-то он упрямо цеплялся за нее, отчаянно вопя, пока капитан в ярости не созвал военный совет.

— Я не могу пронести вопящего ребенка через ворота и тащить его по улицам, и при этом надеяться быть незамеченным, — в ярости произнес он. Инфант, как и любой другой ребенок, быстро почувствовал, что добился своего — его крики начали разноситься по округе с удвоенной силой.

В конце концов сын Ребекки и его няня были переданы на попечение соседей. Ребекка присоединилась к процессии; инфант Йохан был посажен перед капитаном на гнедого жеребца, и ему разрешили подержаться за узду. Вот так отряд, забрав принца, двинулся в обратный путь, и наконец кони принесли их во дворец, где они остановились, чтобы дождаться прибытия его царственного отца.

— Трудно узнать, как много ребенок понял или запомнил, — сказал дон Педро. Он отослал своих слуг, и двое мужчин удобно устроились вдвоем. Епископ согласно кивнул. — У меня есть серьезные основания для того, что-бы постараться разобраться в том, что произошло. Мало того, что я заинтересован в этом ради его благополучия, но я к тому же полагаю, что он знает человека, который убил его няню, и может убить его самого, если инфанта хорошенько не спрятать. — Он помолчал немного. — Няня ожидала нападения.

— Она говорила об этом, сир?

— Нет, насколько мне известно. Но она, должно быть, спрятала его, когда услышала приближение убийцы. Как еще такой маленький ребенок мог бы убежать? — дон Педро поднял серебряный кубок, воздавая ей должное. — Пусть ее храбрая душа обретет покой. Она была лучшим солдатом, чем многие другие. Включая тех двоих, которых я послал с ними, чтобы охранять их.

— Двоих, сир?

— Хорошо замаскированными среди домочадцев. Даже слишком хорошо. Когда возникла опасность, они изображали монахов и конюхов. — Гнев, который король так долго сдерживал, на мгновение вырвался наружу, так что у него даже побледнели щеки.

— И ваше величество полагает, что принц Йохан знает нападавшего? Или мог бы узнать его?

— Он знает. Он храбрый малыш, но все же всякий раз, как ко мне был допущен какой-либо мужчина, он в страхе сжимался позади меня, пока не мог увидеть его и услышать его голос. За исключением вас, Беренгуер. Возможно, это из-за ваших одежд.

— Утешительно узнать, что убийца не епископ, ваше величество, — сухо произнес Беренгуер.

— Но менее огорчительно полагать, что на моего сына напал кто-то, кого он ожидает увидеть рядом со мной.

— Или кто-то, кто похож на одного из ваших советников или слуг, сир, — добавил епископ.

— Возможно. Мы решили не держать его при дворе, где заговорщики, скорее всего, будут надеяться найти его. Но возможно, что остальную часть лета он будет в большей безопасности, находясь рядом со своей матерью. Под надежной охраной. Она не будет преследовать собственные интересы, когда жизнь ее ребенка под угрозой, — мрачно добавил он.

— С тайными мерами всегда возникают проблемы, сир, — пробормотал Беренгуер. — Труднее создать надежную защиту, если охранники не могут признаться в том, что они делают.

— Это верно. Кто та добрая женщина, у которой он тайно жил все это время?

— Дочь лекаря, ваше величество. Ребекка, жена Николо, одного из соборных писцов.

— Поговорите с доном Элизаром. Он проследит, чтобы ей хорошо заплатили за ее труды, — сказал король. — Мы посетим нашу дочь, когда завершим дневные труды, Беренгуер. Вы могли бы сопровождать нас.

— Эй, Йохан, — позвал Исаак от дверей бань.

Вскоре после полудня виновная совесть — а также тот факт, что он не мог спокойно отдыхать дома вместе с Ракель, — отправила его в обход пациентов, оказавшихся заброшенными. Последний пациент жил неподалеку от бань, и Исаак оставил Юсуфа снаружи, чтобы тот предупредил его, если кто-то подойдет, и вошел, чтобы заняться хранителем.

— Мастер Исаак. Господин, — произнес Большой Йохан дрожащим голосом.

— У тебя есть время, чтобы немного посидеть со мной? — спросил Исаак.

— Сюда, господин, — сказал он. — Вы можете сесть здесь. Тут удобная скамейка. — Но в его голосе не было привычного дружелюбия и спокойствия, обычно уравновешенный хранитель бань казался необычно встревоженным.

Исаак опустился на скамью и поставил корзину между ног.

— Спасибо. Теперь, Йохан, сядь рядом со мной. Говорят, что ты не очень хорошо выглядишь. Это обеспокоило меня, и я поспешил сюда. Расскажи мне, что происходит.