А вот и воспоминания солдата АК, попавшего на Волынь весной 1944 г. в служебную командировку из Варшавского округа АК, когда волна активных нападений УПА на поляков уже прошла: «...Мы разбили отряд УПА под Корытницей... Я никогда ранее не встречался с таким остервенением среди солдат АК. Мои товарищи по отряду, по происхождению с Волыни, убивали всех украинцев из УПА, не брали пленных вообще. Когда я пробовал противиться, мне ответили, чтобы я не вмешивался. Раньше я слышал только, что на Волыни происходили страшные вещи, но только тогда узнал потрясающие подробности, рассказанные людьми, у которых УПА поубивала целые семьи. Я понял: это была их месть» [155] . Тут дело совершенно понятное, добавлять к этому нечего.

Следует отметить, что польские исследователи проблемы отмечают особую «заслугу» в массовом уничтожении польского населения и несогласных с этим украинцев на Волыни так называемой «Службы Бэзпэки» («Службы безопасности» УПА), контролировавшейся выходцами из УПА Бандеры в Галиции и в основном формировавшейся из украинцев Галиции. В Восточной Галиции ситуация была несколько иной. Как уже отмечалось, вследствие того, что Львов и Галиция после оккупации немцами были включены в состав Генерал-губернаторства, доступ туда для АК и Делегатуры был несравненно более легким, чем на Волыни, которая входила в «Рейхскомиссариат Украина». Сам этот факт отсутствия административных границ давал возможность отрядам АК оказывать более эффективную помощь польскому населению. К тому же, в отличие от Волыни, АК в основном отстроила там свои структуры уже к 1942 г., объединив в своих рядах такие подпольные формирования, как «Национальная военная организация», «Национальные вооруженные силы», «Конвент национально-освободительных организаций». Базы самообороны, как и на Волыни в Галиции, тоже были, но не такие значительные. К крупнейшим относились Ханачув, Микуличин и т.д. Да и немцы здесь вели себя по-иному, нежели на Волыни, содействуя некоторым центрам самообороны, чтобы исключить сбои в собирании контингентов с продовольствием. Правда, и на территории Генерал-губернаторства лица, сотрудничавшие с советскими партизанами, немцами же и ликвидировались. А потому ввиду отсутствия какого-либо советского подполья по согласованию со штабом партизанского движения в первый период оккупации на Львовщине действовала польская прокоммунистическая Гвардия Людова, которая со временам преобразовалась в структуру Украинского штаба партизанского движения, но серьезной вооруженной силой так и не стала. Так что и здесь полякам за помощью не к кому было обращаться и приходилось рассчитывать только на себя.

Что касается УПА, то после неудавшегося провозглашения независимого украинского государства она выступала в Галиции под видом так называемой «Украинской Народовой Самообороны» (УНС). На самом деле УНС была всего лишь формой легализации УПА для немцев, поскольку провозглашала своей задачей защиту от советских партизан, которые с 1943 г. начали проникать на территорию Галиции. Но уже в первые месяцы 1944 г. УНС уже открыто стала выступать в виде УПА, тогда же начались нападения на польское население. Особенно в этом отношении отличался отряд некоего «Ризуна» (кличка говорит сама за себя).

В свою очередь ответные меры АК в Восточной Галиции были более решительными и кровавыми, чем на Волыни. Во-первых, УПА открыла здесь свой фронт против польского населения несколько позже и уже не застала АК врасплох, во-вторых, Армия Крайова базировалась в основном во Львове и располагала там несравненно большими возможностями. Однако и тут противостояние между АК и УПА было столь непримиримым, что даже жестокая экспедиция львовского «Кедыва» в апреле 1944 г., когда были уничтожены украинские села Хлебовичи, Черепин и Лопушня и убиты около 130 человек, не смогла остановить террор. Напротив, не успел «Кедыв» вернуться во Львов, как расправы УПА над поляками возобновились и даже усилились.

Польский исследователь данной проблемы Й. Вэнгерский пишет: «...командование Армии Крайовой во Львове приняло решение о проведении репрессивно-превентивных действий. Одной из первых акций должно было стать уничтожение одного из украинских сел, определенного как база УПА... Ввиду непрекращающихся нападений УПА, "Кедыв" округа Львов получил приказ проведения акции усмирения, предупреждения и возмездия на территории инспектората... Акция эта, впрочем, получившая отрицательную оценку польского общества, привела к дальнейшему обострению ситуации...» [156] Нет сомнения, что в ходе таких операций погибали не только боевики УПА, но и невиновные украинцы. Массовые убийства населения на Волыни и в Галиции принесли, по разным оценкам, около 70-100 тыс. жертв, привели к бегству значительных масс польского населения в центральные районы Польши. В связи с чем к концу августа 1943 г. большая часть Полесья, Волыни и Галиции оказалась вне зоны активного влияния АК, так как она могла действовать только в населенных пунктах со значительным польским населением. Конец этой войны на войне положило приближение фронта и занятие спорных территорий Красной армией. Ситуация сразу поменялась, и хотя поляки для УПА не перестали быть врагами, расходовать силы на них уже не имело смысла. Впрочем, и украинцы для поляков тоже врагами быть не перестали. В листовке, появившейся во Львове за несколько дней до освобождения от гитлеровцев, солдат АК призывали: «Только твердая, безжалостная рука польского воина может спасти восточные земли для Польши, истребить преступников, показать, что польский народ достоин независимой жизни». Комментарии, как говорится, излишни.

И еще несколько слов о популяризуемой, в том числе и российскими историками, идее о разжигании партизанской войны провокациями НКВД, который то под видом советских партизан, то под видом боевиков УПА, нападал то на украинцев, то на поляков. Жаль только, современных правдоискателей мало заботит, что, во-первых, сколько-нибудь надежных свидетельств на сей счет не существует, а во-вторых, разжигать межнациональную вражду НКВД не было никакой надобности, поскольку на этом поприще уже преуспела УПА. Что, собственно, и было целью немецких оккупантов — вспомним лаконичную постановку цели Эрихом Кохом. Приведем также мнение по этому поводу польского автора П. Лешчыньского в статье «Польско-украинские отношения на Волыни в годы 2-й мировой войны»: «...советские партизанские отряды... еще в 1942 г. начали прибывать в леса Полесья и Волыни... отряды хорошо вооруженных солдат и офицеров... посылаемых с целью дезорганизации немецкого тыла и ликвидации УПА. Цели эти совпадали с целями польского партизанского движения, как коммунистического, так и АКовского, так как польское население стало естественной опорой для всех партизан, и польских и советских».

А вот и сообщения самих бандеровцев в их издании от июля 1943 г.: «...справедливая рука УПА карает всех прислужников империализма. 9.05 был уничтожен центр большевистской разведки в с. Плотычное. Были схвачены и убиты все большевистские агенты... Такая же самая участь ждет всех поляков на украинских землях... Строить Польшу пускай едут на чисто польские земли. Поляки — это только начало!» Даже сам Тарас Бульба-Боровец в открытом письме руководству ОУН Бандеры писал: «Вместо соблюдения установленной тактики Организация (имеется в виду ОУН — Прим. авт.) в последние дни открыла для украинцев еще один фронт — польский». Это к вопросу о коварстве НКВД, искусно подогревающем национальную рознь. И еще специально для тех, у кого в почете точка зрения прогрессивной исторической науки с «беспристрастного» Запада, приведем мнение американца Т. Снайдера: «... украинцы в мундирах немецкой полиции усмиряли польские деревни, а поляки в рядах немецкой полиции усмиряли украинские деревни. Все действовали на пользу немецкой политики поддержания порядка на местах и отражения вылазок советских сил» [157] . Вот это больше на правду смахивает.

Свой взгляд на эти события имеет и украинская сторона. С ним можно ознакомиться, в частности, прочитав статью «Необъявленная война» («Комсомольская правда» в Украине от 19 марта 2003 г.), где написано следующее: «Львовский профессор Степан Макарчук установил, что тогда погибло 40-50 тыс. поляков и 15-20 тыс. украинцев. Конфликт возник на Волыни и позже переместился в Галичину. Происходящее было на руку немецкому оккупационному режиму, который занимался подстрекательством тех и других. Советские партизаны также поддерживали конфликт — вместе с отрядами польской самообороны они воевали против УПА». Похоже, если следовать логике уважаемого профессора, советским партизанам нужно было держаться в стороне и не встревать в разборки украинцев с поляками. Тем более что и польские историки с ним солидарны. Дескать, украинские и польские мужики из соседних деревень слегка повздорили и, как у них заведено, пошли друг на друга с вилами да косами (отсюда и особая жестокость, неудивительная с таким-то инвентарем) и непременно бы помирились, если б большевики своими кознями не помешали им полюбовно дело уладить. Некоторые так даже дальше пошли — вспомнили знаменитую «Жакерию» в средневековой Франции; одно никому не интересно: что по этому поводу думают уцелевшие в той резне. Уж они бы, наверное, сказали, кто кого подстрекал, а кто успокаивал.