Чего не скажешь о современных польских специалистах по исторической справедливости, чуть ли не с упоением разрывающих старые могилы и въедливо классифицирующих лежащие в них косточки по степени голубизны. Вроде профессора М. Павловичовой, с предельной краткостью излагающей свою версию того, что творилось на оккупированной Волыни: «Во время советской оккупации против поляков бок о бок с Советами выступили евреи и украинцы. Во время немецкой оккупации немцы и украинцы уничтожили евреев, а затем поляков. Во время 2-й оккупации Советы и украинцы добивали остатки поляков. Кровь поляков легла позором на руки Советов и немцев, но и украинцы были везде там, где можно было полякам навредить» [164] . Честно говоря, даже спорить с подобной «научной» точкой зрения скучно, уж больно она напоминает комплекс безмерно любящей мамочки, перезрелый сыночек которой все время от кого-нибудь да страдает: если не от плохой компании, так от змеи-невестки, подсиживающих сослуживцев или самодура-начальника.

Тем не менее наша пани отнюдь не одинока в своем стремлении представить поляков невинными жертвенными агнцами, а всех остальных участников тех трагических событий — жуткими монстрами в стиле звездных войн. При этом материал исследуется до таких мельчайших подробностей, что другой раз остается только благодарить польских исследователей за некоторые практические выводы. В частности, в своем рвении докопаться до истины, кто же все-таки первым пустил в ход нож, они то возвращаются к событиям XVII в. (!), то ностальгируют по «идиллическим» временам до 1939 г., когда поляки якобы жили с украинцами душа в душу, напрочь забывая о том, что при этом творила польская полиция. Но, пожалуй, наиболее оригинальные версии причин позорной «неевропейской» резни на Волыни выдвигает пан доктор А. Корман, который, очень даже не исключено, на долгие годы обеспечит работой не только себя, но и многочисленных коллег. Так вот, причины эти в его изложении самые разнообразные, но особенно выделяются следующие: а) религиозная: УПА действовала через униатскую церковь, которая в проповедях призывала убивать поляков, б) насильственная: запугивание и принуждение к участию в убийствах, в) литературная: посредством произведений Т. Шевченко возбуждалась ненависть к полякам. Не обошлось и без и медицинско-патологической, подающейся в трактовке пана Кормана в духе какого-нибудь «Молчания ягнят», так как он считает, что преступление против человечности, совершенное украинскими террористами, может быть предметом исследований не только историков, но и психиатров. Ибо, по его мнению, головорезы из ОУН-УПА убивали, так как ощущали потребность убивать, издеваться над своими жертвами, получать наслаждение от их мучений [165] .

Мало того, дело уже дошло до анализа методов и способов, какими боевики УПА убивали своих жертв, с самым тщательным их перечислением. И, что самое интересное, в подобных трудах можно встретить, к примеру, такие пассажи, где в качестве референтной величины используется зловещий НКВД, а в качестве эксперта — известный русский литератор Александр Солженицын. Вот он-то перечислил всего-то чуть более 50 видов пыток, которые использовались НКВД (перечислил по рассказам зэков — сам не испытал. — Прим. авт.). А бандеровцы в этом НКВД переплюнули, так как применяли более многочисленные и жестокие виды пыток по отношению к полякам. Прочитав такое, так и хочется воскликнуть: слава Богу, хоть тут злодеяния Советов и их демонического НКВД меркнут на фоне подвигов украинских националистов, тем более что сам пан Корман сначала дотошно подсчитал, что они убивали поляков аж 135 способами. Потом этот список вырос до 362 [166] . Однако, скоро выясняется, что радоваться рано, ибо сколь не оригинальны разработки пана Кормана и компании, выводы их оригинальностью как раз-таки не блещут, и во всем опять виноваты Советы: «Без сомнения, пример, какой дал сначала НКВД, а позже гитлеровцы, оказал влияние на использование кровавого террора как средства борьбы с противниками. Советские партизаны нигде и никогда не оказывали положительного воздействия на польско-украинские дела, а немцы постоянно использовали одних против других» [167] .

Ну вот, опять комплекс мамочки, а мы-то думали, что-нибудь новенькое наконец! Совратил, понимаешь ли, искуситель-НКВД неопытных и морально неокрепших детишек из АК и УПА. Хоть и говорили им аковские отцы-командиры: нехорошо, ребята, не берите пример с НКВД, бяка это. Но ребятки не послушали: мало что с Советами спутались, так еще и с гитлеровцами. В общем, история печальная до слез: убитая горем мать рыдает над провинившимся сыном и посылает проклятия сбившим его с праведного пути злодеям. Одно непонятно, почему бы польским «несмышленышам», помимо плохого, чего-нибудь полезного у большевиков не перенять? Типа обязательной проверки на «моральную устойчивость». А если от красных азиатов тошнит, то хотя бы у «цивилизационно близких» в черной форме с рунами в петлицах и «мертвой головой» на околыше фуражки могли бы позаимствовать практику тщательного отбора в стиле «характер нордический, стойкий». Тогда, глядишь, и дурного влияния НКВД удалось бы избежать.

Впрочем, а не увлеклись ли мы подробным анализом новейших польских исследований, от которых дух захватывает? Может, все намного проще? Да взять хотя бы того же американца Т. Снайдера: вот уж кто не мудрствует лукаво и объясняет мотивы резни на Волыни просто и без излишеств. Вкратце это выглядит так. ОУН против немцев воевать не хотела — зачем силы тратить, если русские их и так выгонят? При этом командиры УПА, как и положено начальству, должны были обеспечить своих подчиненных каким-либо занятием, чтобы они не разбежались от скуки и безделья. Вот командиры и направили энергию своих рвущихся в бой солдат против поляков, с которыми так и так нужно было что-то делать [168] .

Недалеко от Снайдера в безыскусности видения проблемы ушел и последний главнокомандующий УПА Василий Кук, прямо и доходчиво поведавший о том, что никакого специального решения об уничтожении поляков не было: «...Было просто обращение к полякам — если вы не хотите, чтобы вас уничтожили, уезжайте. Население было очень враждебно к ним настроено, поэтому мы им советовали по-хорошему уезжать, чтобы быть в безопасности. Мы их не выгоняли, а сказали: "Лучше уезжайте в этой ситуации, откуда приехали, так как вас могут уничтожить"» [169] . Кстати, когда читаешь такое, на ум поневоле приходит другое «обращение», чрезвычайно популярное в «братских» республиках бывшего СССР образца 1989-1990 гг.: «Чемодан, вокзал, Россия». Вот ведь как, оказывается, намного раньше было: «Чемодан, вокзал, Польша». Получается, опять ничего нового. С той разницей, что на оккупированной Волыни в качестве «средства убеждения» использовался топор, а в теперешнем «ближнем зарубежье» — пресловутая историческая справедливость, с которой, как курица с яйцом, носятся свежеиспеченные восточноевропейские демократии вроде польской. А посему стоит ли удивляться их неуемному стремлению героизировать «национально мыслящих» деятелей, подобных Бандере.

Имеется, правда, один скользкий момент: борясь за права и независимость собственного народа, они не щадили чужих, попутно спихивая вину за свои преступления то на другую сторону, то вообще на кого придется. Как сделал это герой украинских националистов член центрального руководства бандеровской группы ОУН И. Гринёх (псевдоним «Герасимовский») во время переговоров с СД и полицией в Генерал-Губернаторстве в 1944 г: «Ответственность за террор, который до сих пор продолжается между украинцами и поляками, группа ОУН перелагает исключительно на польскую сторону. Сначала группа ОУН старалась призвать поляков к благоразумию разными конструктивными предложениями. Но поляки недооценили силу украинцев и в особенности силу группы Бандеры. Усиление террора против украинцев вынудило бандеровскую группу ОУН ответить на удар и отдать приказ своим боевым подразделениям ответить на польский террор актами возмездия, за что организация берет полную ответственность на себя. Террор против поляков будет незамедлительно остановлен, как только будут ликвидированы все препятствия на пути к достижению организацией ее главной цели — борьбы против большевизма, а украинцам будет дана гарантия от польского террора со стороны Германии» [170] .

Впрочем, если вы заметили, одним только перекладыванием ответственности за межнациональную резню на поляков Гринех не ограничился, подведя свои рассуждения к «логическому» выводу: немцы должны заняться поляками, а уж истинные патриоты Украины и следа от москалей и коммуняк не оставят. И тем не менее, даже имея за спиной столь «светлое» прошлое, нынешние националисты и с украинской и с польской стороны ищут некую общую оправдательно-спасительную идею, которую, впрочем, они могли бы позаимствовать у литовского историка Ч. Лауринавичюса, утверждающего, что «если какой-то солдат или группа солдат совершила преступление во время войны, это не значит еще, что это был геноцид». После чего им только и останется что быстренько извиниться друг перед другом, да по привычке спихнуть все на НКВД и Советов (понимай — русских). Тем более что УПА и АК еще в 1944-1945 гг. пыталась забыть старые распри во имя создания единого польско-украинского фронта против Советов. Да вот беда, ничего у них не получилось, а то бы писали сейчас о совместном боевом братстве, а не о загубленных душах женщин, детей и стариков! Выходит, и здесь им Советы все карты спутали!