Шрифт:
– Я спрашиваю, где моя жена?
– Не знаю я, где твоя жена! – с беспомощной ненавистью посмотрел он на Демьяна.
– А кто трактора мои сжег? Тоже не знаешь?
– Знаю, кто их сжег, – злорадно ухмыльнулся бандит. – И кто коровник сжег, тоже знаю. И маслобойню… Я же предупреждал, что с нами лучше не связываться…
– Почему ты не подъехал после пожара? Предъяву ты сделал, значит, и на понятия надо ставить.
– Да дел много было, потому и не подъехал…
– Да нет, ты ждал, когда я сам с повинной головой подъеду. А я не подъехал. Поэтому ты мою жену выкрал.
– Гонишь? Я с бабами не воюю! Понятия у меня, понял!
– Гнилые у тебя понятия! И сам ты гнилой!..
Демьян снова ударил Жигуля и в этот раз вырубил его. Связал ему руки, запихнул в багажник своей машины и вывез из города.
Осень, холодно, но небо чистое, ночное светило большое, яркое, и на реке лунная дорожка. Дуб с кривыми длинными ветвями, человек под ним на шатком ящике стоит, руки за спиной связаны, на шее петля. Жигуль все понимает, поэтому дыхнуть боится. Одно неосторожное движение, и ящик под ним сломается. А еще его можно выбить из-под ног.
– Гена, ты же видишь, я не шучу. Не скажешь, где Лариса, будешь ногами на весу дрыгать. Тебе это надо?
– Я не знаю, где твоя Лариса! – большими от ужаса глазами смотрел на него бандит.
– Ты что, непробиваемый? Я же с тобой не шучу!
Демьян поднял ногу, чтобы ударить по ящику.
– Не надо!
– Где Лариса?
– Не знаю!
– Да? Ну, тогда прощай!
– Не надо! Ну, не надо! – взмолился авторитет. – Я скажу!
– Где она?
– Дома у меня. В подвале. Я покажу…
– А еще кто в доме?
– Никого! Честное слово, никого!
– Ты меня знаешь, я ведь и башку прострелю, если там засада!
Но засады в доме не было. Собака только по двору бегала, но Жигуль ее усмирил. Он мог и команду «фас» дать, но у Демьяна ружье. Жаль, конечно, пса убивать, но это лучше, чем потом прокушенную ногу зашивать.
Пусто в доме. Ни единой живой души. В подвале тоже никого.
– И где Лариса?
– Нет ее здесь. И никогда не было, – буркнул Жигуль.
– А зачем сказал?
– Чтобы с ящика сняли, вот зачем!
– Все равно в ящик сыграешь.
– Да не знаю я, где твоя Лариса! Не трогал я ее! Даже в глаза не видел!
– А кто видел? Кто трогал?
– Без понятия!
– Где у тебя утюг?
– Эй, ты чего? – заколотился бандит.
– А то ты не знаешь, чего?
– Я не знаю, где твоя Лариса!
Утюг Демьян нашел, раскалил его, но жечь им Жигуля не стал. И без этого ему вдруг стало ясно, что к исчезновению Ларисы он отношения не имеет.
Но кто ж ее тогда похитил?
– Ладно, живи. Считай, что мы с тебя за коровник спросили. Животину ты пожег, зверина дикая…
Демьян снова ударил Жигуля и, пока тот приходил в себя, убрался из его дома.
– И что теперь? – спросил Вася, когда они выехали из города.
– Не знаю. Не знаю, где искать Ларису.
– Ларису… Теперь тихую гавань впору искать, этот козел теперь от нас не отстанет. Деревню всю к чертям собачьим спалит! Удавить его надо было.
– Видели нас. Баба в машине была, ларечник на нас пялился…
– Жигуль с нас теперь не слезет.
– Ничего, отобьемся… Или тебе страшно?
– Мне страшно?! Да нет, не страшно. Только кому проблемы нужны?
– Ну да, если моя баба, значит, и проблемы чисто мои должны быть. Ты это хотел сказать?
– Да нет, ты чего? Дёма, ты же меня знаешь! Я за тебя горой!
– Выпить есть?
– Да ты что, я ж не пью!
– Может, Лариса нальет?
А вдруг она уже дома? Вдруг уже ждет мужа? Он, конечно, всыплет ей по первое число, но простит. Даже если она загуляла, простит… А с кем она могла загулять? С Юрой Комаровым? Как спелась с ним тогда у него в гостях, так и отойти от гулянки не может…
Но Ларисы дома не было, и претензии предъявлять некому. Поздно уже очень, утро скоро, но Демьяну на работу совсем не хочется. Он же ради Ларисы вкалывал, как папа Карло, ради нее рисковал, прессуя Жигуля… А бандиты действительно могут дать ответку.
Мама проснулась, Милка годовалая заплакала.
Еще два года назад мама едва ходила, но Демьян возил ее в Москву, там она какое-то время лечилась. Все хорошо было, а как Лариса исчезла, ноги у мамы снова болеть стали. Переживает она очень. Так привязалась к своей невестке, что сохнуть начинает. Да еще и камень на душе от того, что Демьян мается, места себе не находит. А он точно не в себе, потому и тянется рука к бутылке.