Демьян не хотел приплетать к делу Васю. Нельзя ему попадать в разряд подозреваемых, это значительно снизит ценность его свидетельских показаний. Хорошо, если Юра выживет, а если нет? Кто тогда подтвердит, что бандиты первые начали стрелять? Если Демьяна признают зачинщиком, его могут закрыть на пожизненное.

– Ну как же не стрелял? – не без ехидства усмехнулся следователь. И, подняв со стола лист бумаги, шлепнул по нему костяшками пальцев. – Вот показания гражданина Ломова. Он утверждает, что стрелял вместе с вами.

– Стрелял. Но мимо. Боялся он убивать.

– А вы, значит, не боялись?

– А я в Афгане четыре года отвоевал, гражданин начальник. Я там четко усвоил истину: если не убьешь ты, то убьют тебя…

– Четыре года в Афганистане, шесть лет в зоне строгого режима. Богатая у вас биография, гражданин Уваров.

– А в зоне я четко усвоил истину, что с бандитами церемониться нельзя. С ними нельзя договориться, их можно только убивать…

– Гражданин Ломов утверждает, что первым огонь открыл гражданин Жигулев.

– Жигулев. Он же бандитский авторитет по кличке Жигуль. Он же рэкетир и беспредельщик. Он же вымогал у меня деньги. Он же сжег мои трактора, когда я отказался платить. Он же приехал меня убить в наказание за этот мой отказ. И кто после всего этого виноват?

– Да, но стрелял он в гражданина Комарова.

– И Комарова он тоже заставлял платить. И его наказал за отказ.

– У вас есть подтверждение этому?

– Есть. Жигулев со своей бандой приезжал к нам в деревню, был разговор, на котором присутствовали мои односельчане. Если хотите, я назову всех, кто слышал, как он мне угрожал…

– Да, я хочу поговорить с этими людьми. Но позже. Сейчас меня интересует степень вашей вины.

– Нет моей вины, гражданин следователь. В меня стреляли, я защищался. Из меня картечь потом вытаскивали, если вы не знаете…

– Хорошо, допустим, вы защищались, но зачем вы выстрелили в гражданина Зубова?

– Это кто такой?

– Один из пострадавших. К счастью, не убитый, а раненый. Он повернулся к вам спиной, а вы в него выстрелили…

– Он повернулся ко мне спиной?

– Да, он струсил и стал убегать от вас, а вы в него выстрелили. И ранили его. Зубов сейчас в больнице, я был у него утром, он уже отошел от наркоза, я с ним беседовал. Он говорит, что вы стреляли ему в спину. Да и гражданин Яковлев это подтверждает. Он видел, как вы стреляли в него, когда он пытался спастись от вас бегством.

– Выстрелил в него?

– Да, в спину.

– Ну, может быть, и выстрелил. В горячке. Не остыл еще, вот и пальнул.

– Вы должны понимать, что это уже не самооборона, это покушение на убийство.

– Эка вы хватили, гражданин следователь!

– Хватили вы, гражданин Уваров, а я всего лишь констатирую факт.

– Но я же не убил Зубова.

– Да, но пытались его убить…

– Не пытался. Я хотел припугнуть его, чтобы он быстрее бежал.

– Значит, это было покушение на убийство по неосторожности.

Демьян удивленно вскинул брови, выразительно глядя на следователя. Он, конечно, институтов не оканчивал, но все-таки понял, какую несуразицу сморозил Касаткин. Да и сам следователь это осознал, поэтому смутился, хотя и слегка.

– Вы могли причинить гражданину Зубову смерть по неосторожности, – поправился он.

– Но ведь не причинил.

– Да, но стреляли.

– Стрелял.

– Три трупа, двое раненых – и это все ваша работа.

– Моя.

– Вы это признаете?

– А что мне за это будет?

– А мы что, с вами торгуемся? – удивился следователь.

– Ну, я признаю свою вину, распишусь в протоколе, а вы меня за это выпустите под подписку о невыезде. До суда.

– Будет суд. Он и определит вам меру пресечения. А пока вы будете содержаться под стражей.

– Тогда предъявляйте мне обвинение, а я буду вам отвечать. В присутствии адвоката.

– Значит, сейчас признаваться не хотите?

– Нет. И протокол допроса не подпишу. Я сделаю это только после разговора с адвокатом.

– Что ж, как вам будет угодно. Только на чистосердечное признание можете не рассчитывать.

– Какое чистосердечное признание? Чистосердечное признание – это, считай, раскаяние. А в чем я должен раскаиваться? В том, что не позволил убить себя бандитам?.. Может, все-таки договоримся, я признаюсь в содеянном, а вы отпускаете меня под подписку?

Демьяну очень нужно было в Москву, и он готов был отправиться даже с подпиской о невыезде. Но Касаткин был неумолим. И даже намек на взятку не подействовал на него.