— Я рад, что вы приехали, — сказал Освальд, — А то Алиса беспокоится из-за Ноэля.

Алиса остановила меня. Лицо у нее было очень красное и нос еще блестел, оттого что она столько ревела до чая.

Она сказала:

— Просто мне кажется, что Ноэля надо показать врачу. Вот посмотрите сами, — она взяла альбертова дядю за руку и подвела его к постели.

— Посмотрим, посмотрим, — проворчал дядя Альберта, усаживаясь на краешек постели. Кровать у Ноэля очень шатучая, потому что в ней сломана та скрепка, которая должна держать ее снизу — она сломалась прошлой зимой, когда мы играли в взломщиков и сделали из нее ломик. Дядя Альберта пощупал Ноэлю пульс и заговорил:

— Арабский врач и маг покоился в своих шатрах на дикой равнине Гастингса и открылось ему в видении, что Величество сильно простыло. И тогда он сел на волшебный ковер и помчался прямиком сюда, лишь ненадолго остановившись на восточном базаре, дабы купить сладостей.

Он высыпал на кровать большую горсть шоколадок и ирисок, а для Ноэля еще и виноград. Мы все сказали спасибо, и он продолжал свою речь.

— Полны мудрости слова врача и мага: Этому ребенку давно пора спать. Я сказал. Вы все можете удалиться.

И мы все удалились, а Дора и альбертов дядя помогли Ноэлю поудобнее устроиться на ночь.

Потом они спустились в детскую, где мы все их поджидали и дядя Альберта уселся в кресло, которое мы сожгли в день Гая Фокса и сказал: — Ну вот.

Алиса сказала:

— Вы можете рассказать им, что я сделала. Пусть они все злятся на меня, мне наплевать!

— По-моему, ты поступила правильно, — сказала дядя Альберта, обнимая ее и усаживая к себе на колени. — Я очень рад, что ты догадалась дать мне телеграмму.

Так Освальд и узнал Алисин секрет. Она сходила на почту и послала альбертову дяде в Гастингс телеграмму. Только Освальду казалось, что она могла бы и сама рассказать ему. Потом она сказала мне, что она написала в телеграмме: «Приезжайте мы простудили Ноэля и я думаю он может у нас умереть». Вместе с адресом получилось десять с половиной пенсов.

Потом дядя Альберта начал задавать нам разные вопросы и все выплыло наружу: как Дикки пытался схватить простуду, но упустил ее, и она попала к Ноэлю и как мы хотели изобрести лекарства и все прочее. Дядя Альберта посмотрел на нас и нахмурился.

— Послушайте, — сказал он, — вы уже слишком большие, чтобы валять дурака. Здоровье — самое ценное, что у вас есть, а вы так глупо им рискуете. Вы могли уморить своего братишку вашими выдумками. Хорошо, что все обошлось. Бедный Ноэль!

— Ой, вы думаете, что он умрет? — и Алиса снова принялась реветь.

— Ничего он не умрет, — сказал дядя Альберта, — Просто послушайте, что я вам говорю. Вы поняли, что вы сделали глупость? И ведь вы обещали своему папе, — и он хорошенько нас отчитал. Дядя Альберта умеет пристыдить так, что не знаешь, куда глаза девать, и когда он кончил, мы все сказали, что нам очень совестно, и тогда он сказал: — Помните, я обещал сводить вас на представление?

Еще бы — мы отлично это помнили и еще лучше понимали, что теперь он никуда нас не поведет. Он сказал:

— Что ж, если хотите, я свожу вас на пантомиму — но вместо этого я мог бы отвезти Ноэля на недельку к морю, чтобы у него прошла простуда. Выбирайте!

Само собой, он знал, что мы все скажем, чтобы он взял Ноэля к морю, но Дикки потом шепнул мне, что ему было жалко Г. О.

Дядя Альберта дождался возвращения Элайзы, а потом пожелал нам спокойной ночи, и мы поняли что все прощено и забыто.

Мы легли спать, а где-то посреди ночи Освальд внезапно проснулся и увидел, что это Алиса трясет его и старается его разбудить, и зубы у нее так и щелкают то ли от холода, то ли от страха.

— Освальд, Освальд! — сказала она. — Я так несчастна! Я подумала, что я могу умереть сегодня ночью!

Освальд велел ей ложиться в постели и чтобы она не молола чушь, но она сказала:

— Я должна рассказать тебе — я хотела рассказать это дяде Альберта. Я украла деньги, если я умру сегодня ночью, я попаду туда, где воры.

Освальд понял, что дело плохо, и он сел в постели и сказал:

— Выкладывай.

Алиса стояла перед ним и вся дрожала, и она начала рассказывать:

— У меня не было достаточно денег на эту телеграмму, поэтому я вынула из копилки от фальшивый шестипенсовик. Я не хотела тебе говорить, потому что ты бы запретил мне посылать телеграмму, а мне все равно надо было ее послать, а если бы ты согласился участвовать, ты бы тоже стал вором. Что же мне теперь делать?

Освальд подумал с минуту и сказал: