Ринулись за материалом. В течение трех дней передавали все, что казалось важным, но космос требовал все новой информации.

Наконец, однажды громкий и чистый голос сказал:

– Кто вы?

Мы бросились к передатчику.

– Мы – люди! Человечество. Мыслящие существа! А кто ты?

Да простят нам потомки сумбурность первого контакта. Речи некогда было готовить и согласовывать. Самый большой умник из нас оказался способным экспромтом говорить глупости.

– Я – Разум, – ответил Голос. – Кто вы?

– Мы – тоже разумные, – стучал наш передатчик, – мы – жители Земли.

– Непонятно, – ответил Разум. – Кто вы?

Нужно было отвечать без промедления, и мы снова повторили свои данные.

– Непонятно, – сказал Разум еще раз. – Там вы не можете быть.

– Почему? – воскликнули мы в один голос.

– Там нахожусь Я, – ответил Разум.

На этом передача оборвалась.

Вряд ли кто из нас сомкнул глаза в эту ночь. Лихорадочное возбуждение жгло мозг и гнало сон. Мне было слышно, как беспокойно ворочался в своем гамаке Моцумото. Вряд ли ему помогал и волевой контроль. А обо мне и говорить было нечего. Едва только дождался семи утра.

В аппаратной уже находились Флемминг, Моше, Дагер.

– Нет ли идейки? – спросили меня вместо приветствия. – Мы здесь уже все перебрали. Параллельные миры, временные петли, антимиры, дискретные миры…

– Сигналы из будущего? – спросил Моцумото, появляясь на пороге.

Флемминг безнадежно пожал плечами.

– Все невероятно и поэтому вероятно. Нужно наладить связь. Как там у тебя, Моше?

– Сейчас, – прошептал Моше. – Знаете, Флемминг, было бы значительно естественнее, если бы вы сплясали лезгинку на этом пульте.

– Есть две гипотезы, – сказал Дагер. – Первая: эта сверхцивилизация размещается где-то на нашей Земле, но так, что мы ее не видим. Что-нибудь принципиально отличное. Вторая гипотеза: мы все спятили. Честно говоря, я уже готов поверить во второе.

Голос отозвался сразу, едва настроились на его волну.

– Земляне? Какие вы?

Мы, как могли, описали облик гомо сапиенса, выдали наиболее полные данные о его интеллектуальном уровне, органах чувств, социальном устройстве. Ну, почти не приукрасили себя.

Разум некоторое время переваривал наше сообщение. Потом сказал радостно:

– Я знаю, кто вы. Вы – это Я!

– ???

– Вы – мои нейроны. Я, по-вашему, Всечеловеческий Мозг!

В голосе Разума слышалось величайшее изумление. А что можно было сказать о нас?

– Никогда бы не подумал, что нервные клетки моего мозга обретут самостоятельное сознание, – продолжал Разум, – ведь это вовсе не обязательно для моего существования…

Мы были ошеломлены до предела. Всечеловеческий Мозг!

– Но ведь мы – самостоятельные единицы! – крикнул Флемминг, – мы очень часто не можем понять даже друг друга!

Разум ответил уже спокойнее:

– Значит, вы сами не подозреваете, что связаны биополем. Но все-таки шесть миллиардов ваших мозгов объединены в один. Мой…

Мы были раздавлены. Мы, простые смертные, разговаривали с бессмертным Всечеловеческим Мозгом. Который объединял наши знания и способности в нечто неизмеримо более высокое по качеству! Интеллектуальный гигант Вселенной…

Моцумото подошел к иллюминатору и стал пристально всматриваться в черный мрак космоса. И мы знали, куда он смотрит. Там была наша планета, наша Земля…

– С кем ты говоришь? – спросил он, не оборачиваясь. – Там, в большом космосе?

– С подобными себе, – ответил Разум.

Значит, в космосе есть еще такие же Супермозги? А может быть, даже…

– А есть ли на планетах, – спросил я, – подобные нам?

Разум ответил, не задумываясь:

– Вполне возможно. Я не интересовался внутренним устройством моих друзей. Знаю, что космос населен подобными мне!

– Давно ли ты поддерживаешь с ними связь? – спросил Дагер.

– Миллионы лет. Я ведь еще очень молод. И мал. А есть Супермозги размером с Галактику!

Это и понятно: человечество жило только на одной планете…

– Скоро и ты, – сказал я, – начнешь распространяться на соседние системы. Уже строят первый звездолет…

– Да, – подтвердил Разум, – я как раз собираюсь дотянуться до ближайшей звездочки. По-моему, там есть земляные шарики, что вы называете планетами…

У меня закружилась голова. Кто собирается дотянуться: он или мы?