Парень оказался прав. Когда я вернулся на следующий день, то обнаружил ответ от Меган.

«Привет, папа!

Спасибо, что честно написал обо всем. Но я все еще в замешательстве. Кто же из вас говорит правду? Все равно мне приятно знать, что ты не хотел от нас уходить. Это многое значит для меня. И не беспокойся насчет мамы. Она никогда не узнает, что мы переписываемся. Только не переставай писать мне. Мне нравятся все твои письма.

С любовью, Меган».

То, что ее письмо заканчивалось « с любовью»,было не просто «хорошей новостью». Это было лучшей новостью с тех пор, как случился весь этот кошмар. И я тут же написал ответ.

«Моя любимая Меган!

Это действительно не важно, кто из нас говорит правду. Главное то, что мы с тобой по-прежнему вместе. И, как я уже сказал вчера, уверен, что очень скоро мы увидимся.

С любовью, папа».

Когда я отправил письмо, была пятница, поэтому для меня не было ничего удивительного в том, что в выходные я не получил ответа. Дома у дочери был свой компьютер, но я понимал, насколько опасно было писать в субботу или в воскресенье… Мало ли, ее мать или Робсон могли зайти к ней в комнату в тот момент, когда она открывает почту. Возможно, я чересчур осторожничал, но мне не хотелось ставить под угрозу нашу переписку и тем более доставлять Меган неприятности. Поэтому я поборол искушение написать ей — и окунулся в привычную рутину. Подъем в восемь, закупка продуктов, работа над романом, ленч, выход из дому в час тридцать пополудни, кино, возвращение домой к полуночи, таблетка снотворного с травяным чаем, сон… и неизбежное пробуждение в два часа ночи, когда пьяный Омар, возвращаясь домой, шумно мочился в сортире (этот ритуал не знал сбоев). 3опиклон, однако, делал свое дело, и вскоре я снова проваливался в сон. Вот почему я каждый день мысленно благодарил доктора из гостиницы, который щедро прописал мне сто двадцать таблеток этого в прямом смысле сногсшибательного лекарства.

Проснувшись поутру, я неизменно обнаруживал привет от Омара в виде загаженного туалета. После нескольких недель каждодневной уборки мое терпение лопнуло. Это случилось в тот день, когда я получил последнее письмо от Меган — и большую лужу мочи на полу туалета.

Я громко забарабанил в дверь соседа. Он открыл не сразу, но в конце концов появился на пороге в грязных трусах-боксерах и майке болельщика футбольного клуба «Милан», обтянувшей огромное брюхо.

— Чего надо? — спросил Омар заспанным голосом.

— Поговорить, — ответил я.

— Поговорить? О чем?

— О том, в каком состоянии ты оставляешь туалет.

— В каком еще состоянии? — переспросил он, и в его голосе зазвучали вызывающие нотки.

Я пытался выдержать спокойный тон:

— Послушай, мы оба вынуждены делить туалет…

— Мы делим туалет? — Его голос сорвался от ярости.

— Мы оба пользуемся однимтуалетом в разное время.

— Ты хочешь, чтобы мы пользовались им вместе?

— Я хочу чтобы ты поднимал стульчак, когда ссышь. И еще прошу, чтобы ты спускал после себя воду и пользовался ершиком, когда…

— Пошел в жопу, — сказал он и захлопнул дверь перед моим носом.

Мой опыт дипломатии оказался неудачным. На следующее утро я обнаружил, что Омар обоссал все, что можно… не только стульчак и стены туалета, но и дверь моей комнаты.

Я ринулся в контору Сезера. Качок впустил меня с хмурым видом. В общем, все как обычно.

— Есть проблемы? — спросил Сезер.

Я объяснил, что случилось.

— Возможно, это была кошка, — сказал он.

— Да уж, и прилетела она на ковре-самолете с полным мочевым пузырем. Это был Омар.

— У вас есть доказательства?

— А кто же еще?

— Я же не Шерлок Холмс.

— Вы должны поговорить с Омаром, — сказал я.

— Если у меня нет доказательств, что это он нассал на вашу дверь…

— Может, вы хотя бы найдете кого-то, кто мог бы помыть дверь…

— Нет.

— Но как управляющий домом…

— Мы моем только коридоры. Следим за тем, чтобы 'eboueurs [54] ежедневно вывозили мусор. Но если вы мочитесь на дверь…

— Я не мочился на дверь.

— Это ваша версия. Но, как я уже сказал, поскольку нет доказательств, я вынужден предположить…

— Ладно, проехали, — сказал я и направился к двери.

— Минуточку, — остановил меня Сезер. — У меня есть сведения об Аднане.

Я остановился в дверях.

— И что?