Подобных случаев множество. Обычно говорят, что они представляют собой препятствие прогрессу и процветанию большинства. Однако этот популярный подход ошибочен. Брюзга, которого изображают как препятствие на пути прогресса, в действительности представляет собой одну из величайших надежд, когда- либо возникавших в ходе этого прогресса, — институт прав собственности. Нападки на него представляют собой скрытую атаку на саму концепцию частной собственности.

Если частная собственность имеет хоть какое-то значение, то владелец вправе принимать решения относительно использования своей собственности до тех пор, пока это не создает помех другим владельцам собственности и их правам на ее использование. В случае отчуждения, когда государство принуждает владельца отказаться от прав на собственность на условиях, которые он не может установить по своему усмотрению, права на частную собственность ограничиваются.

Есть два основных аргумента в пользу частной собственности — моральный и практический. Согласно моральному аргументу каждый человек является прежде всего полноправным владельцем самого себя и плодов своего труда. Это основано на принципе гомстединга (первоначального присвоения) или естественной власти. Каждый человек является естественным владельцем самого себя, потому что по природе вещей его воля контролирует его действия. Согласно этому принципу, каждый человек владеет сам собой и поэтому владеет тем, что производит, — теми элементами природы, которые ранее никому не принадлежали и которые в сочетании с его трудом преобразованы в полезные предметы.

Моральными путями для изменения прав собственности на эти единицы могут быть только добровольная торговля и добровольное дарение. Они соответствуют естественным правам первоначального владельца, поскольку это методы, с помощью которых право собственности переходит от одного человека к другому добровольно, в соответствии с волей собственника.

Предположим, что собственность, принадлежащая несогласному старому брюзге, была получена естественным путем в результате первоначального присвоения. В таком случае должен быть первоначальный владелец и должна иметь место добровольная продажа или дарение земли. Затем земля перешла во владение этого брюзги в результате неразрывной цепи добровольных событий, каждое из которых соответствует принципу гомстединга. Другими словами, его титул на землю легитимен.

Любая попытка отобрать у него эту землю без его согласия нарушает принцип гомстединга и поэтому аморальна. Это акт агрессии против ни в чем не повинной стороны.

Можно задать вопрос, не является ли эта земля краденой. В действительности большая часть земной поверхности соответствует этому критерию. Если есть доказательства, что земля украдена и что может быть найден другой индивид, являющийся полноправным владельцем или наследником, то необходимо соблюдать права собственности этого человека. Во всех прочих случаях полноправным владельцем необходимо считать реального владельца. Собственности де-факто достаточно, если владельцем является первоначальный пользователь или невозможно найти другого законного претендента.

Многие признают это, когда брюзга сопротивляется посягательствам частного бизнеса на его собственность. Очевидно, что один частный интерес не имеет права посягать на другой частный интерес. Когда же речь заходит о государстве, которое представлено законами об отчуждении частной собственности, ситуация, очевидно, иная: государство, по предположению, представляет всех граждан, и несогласный брюзга якобы препятствует прогрессу.

Однако во многих случаях, если не всегда, законы об отчуждении собственности используются в частных интересах. Множество городских программ переселения реализуются по пожеланиям частных университетов и больниц. Конфискация частной собственности с позиций законов об отчуждении ведется в интересах различных лобби и других групп давления.

В качестве примера можно привести конфискацию земли, на которой построен Центр актерского мастерства Линкольна в Нью-Йорке. Этот участок земли был изъят, чтобы уступить путь «высокой культуре». Людей принуждали продавать землю по ценам, которые государство было готово заплатить. Чью культуру обслуживает этот центр, станет очевидно каждому, кто прочитает список подписчиков Центра Линкольна. Это «Кто есть кто» в правящем классе.

Рассматривая второй набор аргументов в пользу прав частной собственности (т.е. практические аргументы), обратим внимание на один, который основан на концепции распорядителя. Утверждается, что частный распорядитель наилучшим образом позаботится о собственности, а кто контролирует объект собственности — уже неважно. Важно, чтобы вся собственность была частной, чтобы разные объекты собственности были четко разграничены и чтобы не допускалась принудительная или недобровольная передача собственности.

Если эти условия выполняются и поддерживаются условия свободного рынка (laissez faire), то те, кто плохо управляет собственностью, теряют прибыль, которую могли бы заработать, а те, кто делает это хорошо, имеют возможность накапливать средства. В итоге те, кто лучше справляется с этим, в конечном счете отвечают за возрастающий объем собственности, потому что на свои доходы они могут приобретать ее дополнительно, а плохие распорядители — за сокращающийся.

Таким образом, общий уровень качества управления будет возрастать, и о собственности в целом будут заботиться все лучше. Вознаграждая хороших распорядителей и наказывая остальных, такая система приводит к повышению среднего уровня управления, причем это происходит автоматически, без голосования, политических кампаний, без шума или фанфар.