Коннор сложил руки за спиной и встал так, словно бы собрался отдать приказ кому-то из своих подчиненных. 

– Ты останешься здесь до самой свадьбы, и точка. Не хочу слышать никаких возражений. – Он смотрел поверх ее головы. Он был готов к ее реакции. 

Или это ему так казалось. 

Ее тело буквально обрушилось на него, и Кейт обвила его шею руками. Он едва не упал навзничь от неожиданности, обняв ее лишь в последнее мгновение и то для того, чтобы удержать равновесие. Озорно улыбаясь, Кейт поцеловала его в щеку. 

– Коннор, это самые замечательные новости. – Она снова повисла на нем. – Спасибо тебе огромное. – Кейт спрыгнула с Коннора, подхватила юбки и побежала к лестнице. 

– Подожди. Ты куда? 

– Чай, - смеясь, кинула она через плечо. – Заваривать чай. 

Коннор изумленно покачал головой. Эта женщина никогда не перестанет его удивлять.

Завтра она станет Кейтлин МакКирнен. Кейт ощутила, как по коже побежали мурашки - и отнюдь не потому, что вода в бадье быстро остывала. Кейт МакКирнен. Звучит чудесно. Жаль только, что ей недолго носить это имя. 

Вздохнув, она потянулась за бритвой и мылом, что лежали рядом на столике. По ее просьбе Маири стащила бритву у Коннора. Кейт улыбнулась. Бедная Маири. Как будто она и без того не попадала в неприятности, так теперь еще и Кейт втянула ее в мелкое воровство. Хотя на самом деле это всего лишь небольшое заимствование. Утром она потихоньку положит бритву обратно. В конце концов, не могла же невеста оказаться виновной в том, что жених явится на свадьбу небритым. 

Рассматривая бритву, Кейтлин нахмурилась. На вид это был всего лишь нож с узким лезвием. Уж лучше бы она одолжила тот нож, что постоянно выглядывал у Коннора из сапога. Шансов порезаться им было бы столько же, сколько и этой бритвой. У Джейн глаза на лоб полезли, когда, помогая Кейтлин принимать ванну, она увидела лежащую на столике бритву. Бедняжка даже не поняла, что же Кейт собирается делать. Не удивительно, что Маири сочла затею безумием. Может, на этот раз Маири и была права, но она все равно это сделает. 

Кейт завернулась в сухой отрез полотна и уперлась ногой в край бадьи. Теперь эпиляция не казалась таким простым делом. Хотя чтобы побрить подмышки понадобилась целая вечность, она с этим справилась, отделавшись всего одним небольшим порезом. Кейт намылила ногу прекрасным мылом с запахом лимона, и едва только начала вести лезвием вверх, как услышала за дверью шум. Шаги и топот лап Биста. 

– Кейт. – Тут же раздался нетерпеливый стук. – Сейчас же открой эту дверь. 

– Уйди, Коннор, я моюсь. 

О чем он думал, вот так с криком барабаня ей в дверь? 

– Открой или я выломаю эту дверь. 

Голос у него был взбешенный. Или испуганный. 

– Коннор, уйди, объявляю во всеуслышание, я заканчиваю мыться, - прокричала она в ответ. 

Как она могла сосредоточиться и довести дело до конца, если он продолжает беситься снаружи? Выломает дверь... Да она даже не заперта. Когда дверь распахнулась, пропуская в комнату Коннора, а следом за ним и Биста, Кейт вела лезвием по ноге второй раз. Она бы рассмеялась, если бы в это мгновение лезвие не дрогнуло. И Кейт охнула от боли. Порезы от бритвы всегда причиняют жгучую боль. 

– Чем это ты тут занимаешься? 

Голос Коннора был под стать его обезумевшему виду. Он подскочил к Кейт и схватил ее за запястье. 

– Брею ноги, спасибо тебе большое. На что еще это может быть похоже? – Она вырвала руку из цепкой хватки Коннора. 

– Что? Что ты делаешь? – казалось, он просто не мог перестать пялиться на ее ноги. – У тебя кровь. 

Он потянулся к ее ноге, но Кейт шлепнула его по руке. 

– Правда что ли?! А ты попробуй орудовать подобной штуковиной, когда в твою комнату вламываются и начинают выяснять, не прикончила ли ты себя. 

Теперь Коннор всего лишь злился. 

– И что, по-твоему, ты с собой делаешь? 

– Я же тебе сказала, я брею ноги. 

Кейт старалась говорить терпеливо, хотя ей было далеко до спокойствия. 

– Для этого используют острые предметы, - она махнула бритвой в его сторону, - которые удаляют волоски с ног. 

Кейт показала на свою ногу и встала, уперев руки в боки. 

– И лучше совершать сию процедуру в одиночестве. 

– Боже мой, на тебе же кроме полотенца ничего нет. 

Едва заметная краснота покрыла его лицо и шею. Он приблизился к ней, но быстро остановился, и повернулся спиной. 

– Блеск. Я же говорила, что принимала ванну. Как ты думал, что на мне будет? 

Коннор глубоко вдохнул. 

– Я не думал о том, во что ты можешь быть одета. Когда я услышал, что Жанет говорит своей матери, я решил… - его голос затих. – Зачем ты это делаешь?

– Брею ноги? Потому что не хочу, чтобы на моей собственной свадьбе у меня были волосатые ноги. 

Мужчины такие бестолковые.