Накануне позвонил Пономарев и, выслушав короткий доклад, потребовал немедленных действий.

– В общем, так, – сказал Константин. – Если в течение дня они не выйдут, тогда нам придется войти в квартиру и переговорить с этим парнем откровенно.

– Он там не один, – возразил Сева, – может поднять шум. Или ты предлагаешь завалить всех?

– Знаешь, сколько стоит это чертово яйцо?

– Нет.

– Приблизительно тридцать миллионов долларов. За такие деньги мы можем на многое пойти, – красноречиво отвечал Константин.

Сева сдержанно промолчал, понимая, что приятель не остановится.

– Если что, мы можем просто вывезти его куда-нибудь в лес, а уже там переговорить.

– Он может выйти раньше, – предположил Сева.

Константин строго посмотрел на напарника:

– Тогда берем у подъезда. Думаю, ты знаешь, что нужно делать в этом случае.

Всеволод лишь едва кивнул. Он знал.

Двор был тихий, у подъездов не видать даже старушек, обсуждающих между собой последние дворовые новости. Константину с Севой подобный расклад был на руку, лишние свидетели ни к чему.

Для наблюдения выбрали дальний угол двора, заросший боярышником и сиренью, неподалеку от того места, где стояла машина Лозовского. Через редкие кусты просматривался его подъезд и окна квартиры. Через неплотно зашторенные занавески порой мелькали фигуры людей. Их было трое, среди них, судя по длинным волосам, одна женщина. Осталось только дождаться, когда хозяин квартиры выйдет на улицу. Через затемненные стекла машины двор выглядел сумрачным, но в действительности день был в самом разгаре, и ярко светило солнце.

Неожиданно дверь подъезда широко распахнулась, и во двор выскочил Лозовский, энергично размахивая руками.

– Вот он! – сказал Константин. – Выходим. Только без суеты.

Вышли из машины и неторопливо направились навстречу Владлену. Через каких-то тридцать секунд они должны поравняться. Лозовский выглядел беспечно, беззаботно посматривал по сторонам и, судя по его блуждающей улыбке, думал о чем-то приятном.

Константин, умерив шаг, шел прямо на Владлена, а Всеволод заходил немного в сторону, отрезая тому путь к отступлению. Поравнявшись с Лозовским, Анисимов слегка задел его плечом, а когда тот обернулся, встретив недоуменным взглядом, негромко сказал, слегка ткнув стволом пистолета в живот:

– Рыпнешься, падла, пристрелю, как скотину!

Сзади уже подошел Сева и, подхватив его под руку, негромко скомандовал:

– Пошел вперед, вон к той темной машине. – И показал на припаркованный «Ниссан».

– Хорошо, иду.

– Вот и славно. Вижу, что ты сговорчивый мальчик. Неприятностей не хочешь. У нас есть о чем поговорить.

Со стороны встреча выглядела вполне безобидно. Просто повстречались старые товарищи и, перебросившись несколькими фразами, двинули по каким-то общим делам.

– Садись в машину, – приказал Константин, распахнув заднюю дверцу.

Молчаливый, с окаменевшим лицом, Лозовский сел на заднее кресло, рядом, не убирая пистолета, устроился Константин.

– Поехали! – распорядился Кеша. – Выбери какой-нибудь пустынный двор, там и поговорим.

Машина выехала со двора и покатила по проспекту.

– Что вы от меня хотите? – подал голос пленник.

– А ты не догадываешься? – хмыкнул Анисимов. – Где яйцо Фаберже?

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Ты будешь нам петь, что это не ты был в Староконюшенном?.. Я тебя сразу срисовал. Проворный ты, от нас мало кто убегал, а вот ты сумел… – Машина, удаляясь все дальше от дома, свернула в малознакомый промышленный район, с длинными, уходящими куда-то в бесконечность заборами. – Еще вот Севе в лицо саданул, так что у него к тебе особый счет. Советую не упрямиться, иначе он тебе это припомнит.

Свернули на тенистую безлюдную улочку, приметную аллеей разросшихся кленов, и, доехав до конца, направились к замороженной стройке.

– Действительно, я был на Староконюшенном, но вы меня с кем-то спутали, я не знаю ни о каком яйце Фаберже.

– А чего ты тогда от нас убегал?

– Думал, что полиция. Ведь мы занимаемся не вполне законными вещами. Всякое может случиться.

– Клады ищешь?

– Вроде того, – попытался улыбнуться Владлен.

– Много находишь?

– На жизнь хватает.

– Знаешь что, парень, у меня нет времени с тобой перетирать. Меня интересуют только деньги, и ничего более. Итак, спрашиваю еще раз: где яйцо Фаберже? – Посмотрев на часы, добавил: – У тебя ровно минута, твое время пошло.