Дышащий холодом и серой.

Руки ободраны и кровоточат, но достаточно крепки, чтобы ломать наковальни.

Зверь слабеет. Битва между ними не прошла даром.

Расплавленное серебро на его боках отражало свет магмы и мерцало маревом.

Такое великолепное существо.

Он все равно убьет его, вне всякого сомнения его превосходство доказано.

Я сильнее.

Клыки обнажены, яростная песнь на его устах.

Он докажет это.

Он найдет способ пробить его сверхъестественную плоть и убить существо.

Лава манила. Его кузница.

Здесь творилось и уничтожалось оружие.

Я докажу, что сильнее.

Я должен, иначе что он сделает со мной?

Воспоминание исчезло, смутное и расплывчатое. Миф и действительность сплели один рассказ, который заставил его задуматься над истиной собственного происхождения. Отвлечение было мимолетным. Необходимость выжить и его инстинкты воина взяли вверх. Вместо поисков Сокрушителя Наковален Феррус сорвал с пояса спату, широкий, остро наточенный и смертельный клинок. Его раненная рука, онемевшая от смертельного яда, безвольно висела. Феррус взял меч в левую руку, приспособив стойку и хватку, прежде чем сделать разрез на кисти, чтобы выпустить яд. По раненной руке заструилась жгучая желтая жидкость, похожая на кислоту, стекая с окровавленных пальцев. Боль уменьшилась, как и гомон в его черепе, по которому словно стучала дюжина кулаков.

Мою голову будто сносят с плеч…

Игнорируя повторяемые сотни раз его собственным голосом предсмертные хрипы, Феррус внимательно следил за тенями. Он быстро повернулся на серебряный проблеск в периферийном зрении, который вспыхнул со скоростью предупредительного маячка.

Сверхъестественные рефлексы спасли его от очередной раны. Он нанес удар, но тварь была невероятно быстрой и ускользнула от разъяренного примарха.

Змееподобная, но не похожая ни на одну из змей, с которыми встречался Феррус. Серебряная чешуя напоминала зверя, с которым он сражался давным-давно. Тогда звезды были всего лишь кусочками гранита в темном небе, и была только Медуза и бесконечная арктическая ночь. Скрытый тенью, образ твари был мимолетным, но знакомым.

Возможно, мы встречались раньше…

Шорох хвоста заставил Горгона повернуться, и он снова ударил, но рассек только воздух. Он замедлился. Несмотря на удаление яда, жжение от раны поднималась к плечу и шее. Фантомная боль, которую он ощущал вокруг горла с момента прибытия в пустыню, нестерпимо пылала.

В действительности или воображаемо эта тварь смогла ранить его. Извлеченная из какой-то бездны Старой Ночи она подтвердила в этом подземелье желание убить его. Тюремщики Ферруса знали его прошлое, его изначальные страхи и желания, и изводили его видениями воображаемого будущего. Они дергали ниточки неосуществленной судьбы и смотрели, как колебания сказываются на поведении примарха.

Феррус знал, что не может сдаться.

Безумие начало сказываться на его чувствах, так как яд змея сделал свою работу.

Держись.

Слово было его символом надежды. Утратит его и будет выброшен в бесконечное море хаоса.

Шипение живого металла, стекающего с его руки на землю расплавленными каплями, заставило примарха повернуться. Он встряхнул головой, чтобы избавиться от мглы, грозящей на краю зрения.

Василиск, химера, гидра, у таких демонов было много имен и форм. Эта тварь не была ни одним из них. Но она была могучей. Иначе не разрушила бы то, что считалось нетленным.

Неужели нет ничего нетленного?

Кем были инеистые гиганты и ледяные драконы в сравнении с этой тварью?

Феррус отбросил недостойные мысли, осознав, что их навязывали ему. Неистовое ядро, кипящее под его холодной наружностью, начало изливаться. Он крепче сжал спату, и намотанные на рукоятку кожаные ремни заскрипели.

Оружие было даром Вулкана, и воспоминание о брате дало ему силу.

— Я выковал его для твоей руки, Феррус, — сказал он. — Это твой меч, он не ровня Сокрушителю Наковален, но я надеюсь достойное оружие. Ты окажешь мне честь владея им.

Феррус перевернул его в руке, холодные глаза пробежались по филиграни и витиеватой инталии, инкрустированным камням и ноктюрнианской надписи. Тонкие зубья были бритвенно-острыми, металл, из которого их выковали, крепким.

Не обращая внимание на очевидную красоту оружия, Феррус сразу же увидел его потенциал меча, но решил быть грубым, вместо того, чтобы похвалить мастерство брата.

— Зачем ему нужно такое украшение? Смогу ли убивать своих врагов лучше благодаря нему? — На его лице появилась ухмылка, которой Феррус, оглядываясь назад, не гордился.

Вулкан и бровью не повел.

— Это превосходное оружие — признал он. — Когда я обнажаю меч, я хочу, чтобы мои враги знали, что они встретились с оружием короля-воина, направляемым его рукой.

— В таком случае тебе следует скорее орудовать молотом для творения, чем клинком для разрушения?

В ответ Вулкан улыбнулся, и этот жест был теплым, как жар лавы.

— Ноктюрнцы прагматичны, мой брат. Пока война необходима, я буду сражаться, но надеюсь, что однажды отложу свой меч. — Его глаза вспыхнули огнем. — До того момента я буду поддерживать свой смертоносный клинок наточенным.