Угроза, как и рассчитывала бабуся, возымела свое действие. Игорь был, правда, недоволен, что дело приняло такой неожиданный оборот, но он уже привык доверять интуиции бабуси, к тому же положение, в которое зашло следствие, совсем не устраивало его. Нанимали Игоря для защиты Сашеньки, а в результате он же девушку и потопил. Как поступить? По закону? Покарать убийцу, освободить невиновного? Но ситуация не совсем обычная. А убийца уж и совсем незауряден. В этой спорной ситуации Игорь решил довериться бабусе. Положение исправить всегда успеется, а узнать, что у его пронырливой родственницы на уме, никогда не помешает.

Пока он так размышлял, Сашенька и бабуся вели совсем уж отвлеченные разговоры. О теплой, запоздалой осени, о детишках, с которыми так трудно и интересно работать Александре Васильевне, о ценах на конфеты.

– Какая кошечка премиленькая, – похвалила бабуся ядовито-розового фаянсового монстра, скалившегося с полки изящной горки натурального дерева.

– Вам нравится? – удивилась Сашенька.

– Ничего, полезная животина, – неуверено сказала бабуся. Деревенская, простая бабушка почти сразу приметила удивительное несоответствие строгого изящества остальной обстановки и вычурного мещанства этого элемента интерьера.

– Да какая польза, – махнула рукой Сашенька. Это подарок бабы Аси к пятнадцатилетию Модеста. Мне не нравится, я как-то на антресоли убрала, так тут такое началось! О покойниках плохо не говорят, так что не буду рассказывать, какая была буря. В общем, Ася Гордеевна сказала, что если не поставим ее киску на самое видное место, то не будет нам покоя ни светлым днем, ни темной ночью.

– А что ж теперь-то не уберешь?

– Призраки, – шепнула Сашенька, – призраков боюсь.

– Вот заладила ты с этими призраками! – рассердилась бабуся, – я же народной премудрости тебя научила, как с этой напастью бороться! Не веришь, что ли, старой?

– Верю, – улыбнулась девушка, – об этом даже Николай Васильевич Гоголь писал. Только я мало выражений знаю.

– Не беда, давай бумаженцию, какую не жалко, я тебе все отпишу, в разных конфигурациях.

Женщины уткнулись в яркую тетрадочку, которую пожертвовала ради такого дела Саша и стали сосредоточенно составлять народный разговорник. Девушка краснела и хихикала, бабуся, высунув язык от старательности, выводила своим диким почерком не менее дикие выражения, для верности расставляя ударения, переводя выражения на „культурнистый“ язык и в скобках намечая ситуации, в которых данное выражение наиболее востребовано. Игорь в работе не участвовал. Он решил воспользоваться моментом и, с согласия Сашеньки, листал семейные альбомы, надеясь почерпнуть какую-либо полезную информацию.

Во время всего процесса составления разговорника бабуся заинтересованно поглядывала на розовую кошку. Уж больно заинтриговал ее чудовищный окрас, оскал и размер животного.

Когда монументальный труд был закончен, баба Дуся опять обратила на нее внимание коллектива.

– Где же она раздобыла-то такого чудища? Уж чего только в наше сельпо ни привозили, а такой выразительной вещи даже наша пройдоха-продавщица Лелька не приволокла!

– Да это она из Германии привезла, – разъяснила Саша, – у них в училище, давно еще, до перестройки, учительница немецкого языка клуб интернациональной дружбы организовала, „Журавлик“. Так этот КИД по стране первое место занял за укрепление дружбы между народами. Ребятишек наградили поездкой в ГДР, вместе с учительницей. Ася Гордеевна, естественно, не могла упустить такого момента. В результате вместо той учительницы поехала она. Чем там занимались дети и кто их курировал – неизвестно, но сувениров, посуды и одежды Ася Гордеевна привезла немерено. Кошка тоже оттуда.

– Значит, к германцам ездила? И часто? – переспросила бабуся, выразительно глядя на внука.

– Да нет, один раз всего. Правда, не совсем. Не знаю, пригодиться ли вам это, но в годы войны Ася Гордеевна была вывезена в Германию вместе с другими подростками в качестве бесплатной рабочей силы. Она пробыла там полгода, а потом – победа, освобождение. Ей повезло, служила горничной во вполне приличной семье.

– Да ну? – удивилась бабуся и глазки ее азартно засверкали. – А сами германцы к ей не приходили?

– Не знаю, – удивленно ответила девушка, – ничего об этом не слышала.

– Ну, не слышала, и бог с ними, с германцами, – отстала бабуся, – и так засиделись мы. Пойдем, Горяшка, дай человеку отдохнуть. Прощевай, Сашуля, выполняй инструкцию и ничего не бойся. Если уж ты доверила агентству нашему жизню и честь свою, то не беспокойся, сохраним в целости.

– Теперь выкладывай, что ты задумывала, – потребовал Игорь у бабуси, когда они шли домой.

– Ты про сумку-то вспомнил? – ответила она, – это ее ведь Садиков в авоське в подъезд их волок. Знал, змей, что дома голубков нет, вот и подкинул. Только не думал, что они перепрятать успеют ее до обыска, какой милиция делала. Милиция-то не нашла, а ты отыскал, молодец.

– Так значит, сумку подбросил Садиков, – остановился Игорь. Вот подлец! Так это же неопровержимая улика! Прекрасно! Великолепно! Это доказывает невиновность не только Модеста, но и Сашеньки. Почему же ты раньше молчала?

– А ежели бы я при девушке выводы выводить начала, то она тут же побежала в милицию, Садикова сдавать и Модеста выручать. Спугнет, все расследование нам споганит. Теперича мы точно уверенные, что клиенты наши невинные, а две личности, которые в Сашке живут – бред сивой кобылы. И призраком явно дед этот притворяется. Тебе надо бы сходить в камеру-то сказать Модесту, чтобы благородничать заканчивал. Это он от думок, что Сашка его убийца юлит и не оправдывается. А ты ему шепни: невиновная она, пусть порадуется и духом воспрянет.