-Ха, друг это ты! – по-настоящему сыграл Феликс и от радости хлопнул в ладоши. – Ну что, сбежал из лаборатории?

 - Сбежал, - поправляя галстук, ехидно ответил Гай.

 - Как твоя болезнь поживает?

– Я неизлечим! – крикнул Гай так, чтобы слышали даже те, кому это не интересно.

Продавец, высокий статный мужчина, чем-то напоминающих классических дворецких, поперхнулся. Было видно, что он что-то хочет сказать, но не может по каким-то причинам. Тогда решился Феликс что-то прошептать на ухо ему, приставив ладонь ко рту, чтобы не слышал Гай:

 - Вы поосторожней, мой друг болен проказой, я бы не хотел, чтобы вы заразились! Очень, очень опасная и неизлечимая болезнь! – Феликс взглянул на часы и хлопнул себя по лбу, как бестолкового. – О! Мы опаздываем! Извините, спасибо за тёплый приём, но нам надо спешить. Очень-очень!

Феликс кивнул Гаю на выход, явно избегая контакта с ним. У продавца глаза стали размером с плошку, когда он услышал о выдуманном диагнозе Гая. Последний какой-то моряцкой походкой подошёл к нему, достал бумажник, и хриповатым голосом, специально заплетая слова, спросил, смотря из-под бровей и качая головой, как будто бы разминал мышцы шеи:

 - Сколько? Сколько я вам должен?

Феликс уже стал подталкивать насильно друга к выходу, будто бы знал реакцию продавца на эти действия. Гай чуть не выронил бумажник, подхватив его на лету, вынул какие-то купюры, хотел дать их в руки продавцу, но его руку резко отверг продавец, в испуге убрав свою руку, а затем отчаянно ей замахал, как ужаленный:

 - Нет-нет, денег мне ваших не надо! Берите даром, даром!

 - А это я, пожалуй заберу с собой, - протянул Феликс и подхватил лежащий на столе пиджак, - он его тоже брал в руки. До свиданья, господин!

Оба вытолкали друг друга на улицу, после чего, довольные собой устремились вдоль по улице. Гай с себялюбием обозревал своё новое отражение на зеркалах, не скрывая удовлетворения. На миг он даже забыл. Что идёт по улице с другом, да ещё и тем, кто помог ему в этом рискованном предприятии. Феликс тоже оторвался ото всего, что было в голове и начал приставать к каждому прохожему, демонстрируя новую приобретённую вещь, намериваясь кому-нибудь её отдать на руки и, причём получить за это что-то стоящее.

 - Феликс, что за ерундой ты страдаешь? – искренне удивился Гай.

 - Тсс! Удачу отпугнёшь – этот пиджак носил сам Принц Уэльский! Представляешь, что я сейчас держу в руках!

 - Представлю тогда, когда ты покажешь мне готовую пачку денег, которую получишь за свою буйную фантазию, а не с этим изделием. И наконец, чем этот пиджак тебя не устраивает?

 - Город маленький, все друг друга знают. А я осёдлый житель, как знаешь… ни-ни.

 - А, ну тебя! Я бы на твоём месте уж точно бы свалил в какой-нибудь другой городок. Хоть на чуть-чуть! – подмигнул правым глазом Гай. – Тоже мне, осёдлый житель! Знаю я тебя. И где ты работаешь!

Ожидания Гезенфорда оправдались по поводу бабушкиных посиделок. Естественно, такой представительский вид, как у него, сразил всех наповал. Но кое в чём Гай просчитался: это не избавило его совесть от напрасно убитого дня. «Вроде взрослые люди, а разговоры как у бабушек на лавке» - подумал Гай, мерно засыпая под светские речи о том, где лук дороже, а где дешевле, и какой лучше резать в салат и как выбирать. «Счастливый Феликс – сейчас он занимается тем, что ему греет душу и полезным…» - Гай не додумал мысль, как перед глазами всё заплыло, а затем встала чёрная пелена.

Он проснулся неожиданно, от какого-то внутреннего толчка и резко вздрогнул, широко открыв глаза, пытаясь вспомнить, где он и что здесь делает. Гай увидел, как люди постепенно встают с мест, и судя по всему, обсудив все важнейшие мировые новости спешат прямо домой. «Как вовремя» - подумал Гай о своём замечательном сне. Когда он поравнялся с выходом, кто-то схватил его за рукав.

 - А это вам! И передайте в Прагу – в высшие инстанции, что банкир фон Бевель отказывает вам в финансировании.

Гай проворчал себе что-то под нос, злясь на весь свет за самую неудачную в своей жизни поездку, и припустил прочь, свернув в трубочку бумагу, якобы очень важную и способную повлиять на дела компании. «Филькина грамота» - отметил Гай, развернув её дома, после чего нашёл ей достойное применение, пустив странствовать по ветру. Сердце упало в пятки. Единственное, чему он радовался, что этот противный день подходит к концу, и Гай наконец-то уедет из этого противного и мерзкого его сердцу города. По мере того, как вечер приближался, в Гезенфорде обнаруживался порыв вдохновения, и улучшалось настроение.