- Так не видно, что я что-то ем, - невинно ответил он, поспешив убраться из комнаты.

Тогда взгляд Николаса оказался полностью посвящён разбитым и доломанным часам. Решил, что починит их завтра. Втихаря, чтоб вещь не пропадала. Так он и сделал на следующий день. Вместо сидения за горами книг, Николас решил засесть в комнате Гая, едва тот ушёл работать. Покряхтев немного, и, использовав некоторые детали из кучи хлама на столе, у него что-то стало получаться. Часы стали приобретать своё первоначальное состояние. Руки были потными и красными, а любая неудача ещё больше подстёгивала изобретателя. С довольным видом он работал над ними и в итоге кончил тем, что отложил всё в сторону и просто стал смотреть на часы. По лицу Николаса прошлось одобрение, рука повернула небольшой механизм и часы снова стали тикать, а стрелки идти. Совесть окончательно очистилась от предрассудков и сомнений, и теперь жизнь наконец-то стала налаживаться.

Вечером пришёл Гай и обнаружил в комнате Николаса на столе идущие часы. Радости особой у него этого не вызвало. Впрочем, и огорчения. Лишь лёгкое удивление на лице. Увидев починенные часы, он достал из внутреннего кармана пиджака в точности такие же и положил их на стол, после чего он и Николас стали искать отличия первых часов от вторых. Серб, словно славился всегда знанием часовых дел, тихо произнёс, сравнивая то и дело их:

 - На часах твоего директора компании – есть лёгкая царапина, вот, видишь…

 - Вижу. Только вот Алекс её не увидит, - улыбнулся Гай, и захлопнул новые часы. – Собственно говоря, можешь забрать эти себе. Мне такого счастья не надо. И да, за изобретательность хвалю.

Больше Гай не говорил, и, подбросив на стол ещё пару книг, принесённых с улицы (они были холодными), удалился. Рука Николаса потянулась к новой литературе, и он обомлел, пытаясь сообразить, что к чему. Книга, лежавшая сверху, была довольно странной тематики. Он её пролистал, так и не поняв, с чего бы это Гаю надо было класть её сюда. С вопросительным выражением лица он повернул голову и увидел стоящего у стены Гезенфорда, не спешащего уходить. Его силуэт чётко выделялся на фоне серых затемнённых обоев, на которые не попадала даже капля света.

 - Гай, я не понял, что это за книга, и чем она может мне пригодится?

 - Поймёшь, когда экзамены будешь сдавать, правда, будет уже очень поздно к тому времени. Учи, я никогда ничего не даю просто так. Значит, у меня есть основания на то. Мне ли тебе сейчас всё это рассказывать и вбивать в твою неразумную головушку?

 - Так откуда у тебя такие знания?

 Гай вздохнул, словно у него была очень тяжёлая жизнь и грустно произнёс:

 - На твоём месте я бы уже давно догадался… Хотя ладно, учи.

У ночи Николас вырывал шесть часов для сна, три из которых посвящал всяким размышлениям. А дни шли, летели! Календарь незаметно показывал числа, и вот уже, настал тот день, отмеченный самолично чёрным, траурным цветом карандаша Николаса, когда пора была сдавать вступительные экзамены. Срок подготовки, как это и предполагалось, подошёл к концу. Гай пожертвовал своим личным временем и велосипедом, отвозя своего соседа по квартире прямо к университету. Правда, поспешил предупредить, что все эти расходы Николасу придётся оплачивать отдельно. Что ж, на том и порешили.

Старейшее и самое престижное здание в Европе уходило вверх, смотря окнами на всех, кто шёл внизу. Николас поспешил про себя отметить некоторую схожесть с берлинским рейхстагом, разве что без купола. Цокольный этаж был украшен мини-арками, над ними возвышались ещё два окна, а по бокам архитектурный элемент - колонна. Солнце скользило по светло-серому зданию, делая его как-то светлее и приветливее. Посмотрим же, насколько оно будет радостным и приветливым. С этой мыслью Николас смело вошёл в здание, готовый ко всему. Много, много народа стояло повсюду. Все они суетились, говорили что-то между собой, при этом создавался шум базарной площади.

Экзаменаторы и те, кто регистрировал участников этого сборища, резко поднялись, после чего один их них звонко ударил во что-то. Воцарилась тишина, народ немножко разошёлся и замер. Кто-то было начал открывать рот, как с противоположного конца коридора раздались аккуратные, интеллигентские шаги. У всех мелькнуло что-то наподобие испуга на лицах, когда они слушали эти чёткие шаги, постепенно приближающиеся сюда. Отчётливо раздавался стук тросточки по полу. Резко всё замолкло, словно человек, идущий сюда, что-то поправлял. Затем продолжились и, вскоре, вышел невысокий, полноватый мужчина, имевший интеллигентский вид. Люди разом отхлынули назад, уступая ему дорогу – словно шёл не один человек, а целая процессия. В рыжих волосах мелькали седые волосы, густые усы полностью скрывали верхнюю губу и касались нижней. Прямой нос, острый, взгляд как у орла, и волосы, слегка растрёпанные.

 - Александр Вингерфельдт! – поспешил представить человека один из группы экзаменаторов, после чего разразился гром аплодисментов – не каждый день встретишь такую знаменитость.

Да, это был далеко уже не тот молодой человек, который когда-то схватил за руку Гая и уличил в воровстве. Годы берут своё. Однако величие на лице и чувство собственной важности с годами не истёрлось. Зорким взглядом Вингерфельдт окинул всех собравшихся. Подошёл ближе к экзаменаторам и, улыбнувшись, стал толкать свою речь: