Тут-то он и рассказал о своих увлечениях, занятиях, чем не мало обеспокоил своих родителей. Правда Николас, ещё по молодости своей, особо не придавал этому какое-то сильное значение. «Для меня было наивысшим удовольствием сидеть за карточной игрой. Мой отец просто не мог простить мне столь бессмысленную трату времени и денег, в чём я давал себе полную волю. Он вёл примерную жизнь…» - записывал по ходу какие-то мысли в свой дневник Николас. Эта тетрадка была небольшой, в неё помещалось только самое сокровенное, и ещё неизвестно было даже самому сербу, что в ней должно было быть. Он свято верил, что она предназначается для чего-то большего, чем просто ведение записей, поэтому свою обыденную жизнь он не расписывал на страницу, сухо уделяя ей пару строк в суровом академическом стиле. В том же, что касалось философии, книг, мыслей, идей – тот тут количество страниц не играло никакой роли. Ибо именно эти увлечения и составляли основной костяк его второй жизни, явно не имеющей ничего общего с обыденной. Именно эта жизнь впоследствии и проявлялась в компании Вингерфельдта, где он мог дать себе полную волю (естественно, в отсутствие всякой какой бы то ни было учёбы).

 После переезда обратно в Прагу завязалась острая переписка с родителями, где Николас много и увлечённо рассказывал о своей работе и занятиях. И ни слова про учёбу. Ей он не отдавал слишком много времени, считая её скорее вспомогательным направлением, нежели главным. С карточной игрой Николас пытался уже неоднократно завязать. Однако, несмотря на то, что он был полон решимости, философия его была слаба. И он всё так же продолжал проигрывать большие суммы денег в карты, а выигрыши раздавал побеждённым.

 Отец его просто закидал письмами, полными красноречия и остроумия, в которых указывал ему на то, что надо оставить эту пагубную привычку, иначе хуже будет ему же, Николасу.

 - И что же ты ему ответил? – обычно спрашивал Гай, хитро улыбаясь. Он не вмешивался в жизнь своего соседа, полностью предоставляя его самому себе, в чём, наверное, был прав.

 - Я могу остановиться, когда мне будет угодно, но стоит ли тратить время на отказ от того, что доставляет мне райское наслаждение?

 - Твоё дело. Но мне кажется, твой отец в этот раз абсолютно прав…

 Гай не соврал, как это выясниться дальше. А между тем события продолжали принимать всё новые и новые обороты, вовсе и не думая останавливаться. Канитель продолжала раскручиваться, и люди вместе с ней, уносясь в потоке событий вперёд.

 После того, как красноречия стала не хватать, пошли больше угрожающие письма, полные какого-то отчаяния, охватившего отца. Денег почти не было. А вечером можно было услышать подобный разговор:

 - Нет, ну ты только подумай, кладу, значит, восьмёрку червей, а у него трефовый туз

 - Это ещё что! А вот когда я играл! ...

 Проиграв одну партию, Николас тут же садился за вторую, чтобы отыграться. Если выиграл, то играли третью, решающую. Проигрывал – садились за ещё одну партию, тоже отыгрываться. Фортуна не всегда улыбалась Николасу, скорее даже посмеивалась над ним. Ей доставляло большое удовольствие вертеть его судьбу в руках во все стороны.

 В конце-концов, наступил пик всем событиям, и произошёл случай, который раз и навсегда положил конец всем заблуждениям. И сыграла здесь роль далеко не воля серба.

 Из дома на улицу доносится запах ароматного кофе, которое только что заварили. Он ещё горячий, но источает незабываемый запах, что просто хочется его выпить. Гай, меж тем, предложил весьма оригинальный способ с этим кофе. Ему не давало покоя, что кофе уходит впустую, и стоило ему только остыть, а Николасу куда-то отлучиться или зазеваться, как чашка тут же оставалась пустой – проблем с сердцем у Гая не было…

 Серб открыл свой заветный чемоданчик, отодвинул книги в сторону и выразительно взглянул на лежащие в пачке ассигнации. Взяв их осторожно в руки, он испугался. Теперь это уже не пачка. А просто несколько бумажек, сложенных вместе. Неужели он истратил все деньги? Надо, надо с собой бороться! – твердил мозг. Но душа упрямо не слушалась. И вечером того же дня Николас забрал эти последние деньги и проиграл…

 Дальше пошло ещё страшнее. Он вновь отправился к своим родителям погостить, и тут не решился упустить случая. Мать его, добрая и своенравная женщина, понимала природу людей, и знала, что спасение придёт к человеку, только если он приложит сам усилия.

 Проиграв все свои имеющиеся деньги, Николас просто стал умолять дать ему ещё денег на игру, обещая, что в этот раз он их выиграет. Мать терпеливо выслушала, и с болью в глазах ушла куда-то. Серб остался стоять в проходе, едва не задевая дверной косяк из-за своего роста. Он себя чувствовал далеко не лучшим образом. В нём проснулась совесть, стыд, но страсть к карточной игре так и не смогла утихнуть в его буйном, молодом сердце.

 Мать вскоре вернулась с пачкой векселей, и всё с той же болью в глазах сказала:

 - Иди и получи удовольствие. Чем скорее ты проиграешь всё, тем лучше. Может, ты только тогда сможешь справиться со своей страстью.

 Наверное, она была права.

 В ту ночь, когда Николас сел вновь за карточный стол, произошло воистину чудо. Он играл всю ночь, и вряд ли смог бы выкинуть её из памяти, ибо она оказала неизгладимое впечатление на его душу.

 В тот вечер он полностью победил свою страсть. Сначала фортуна была не на его сторону, а потом коварно предала соперника Николаса и переметнулась на его сторону. Он стал отыгрывать всё: сначала деньги матери, проигрыши предыдущих дней, и к утру домой он возвратился с огромной суммой денег, которые поспешил припрятать в заветный чемодан.