– Да-да, конечно, я в этом не сомневаюсь! – Сьюзен тут же отругала себя за вторую ошибку, совершенную всего за несколько минут. Ей же надо иметь как можно больше союзников, к тому же ждать письма от родителей еще слишком рано. – Простите меня, пожалуйста, за то, что я отвлеклась. Просто мне так хочется поскорее получить весточку от родителей и… потолковать с леди Бон.

– Семья – это самое главное, – кивнула Джейни после короткой паузы. – С этим не поспоришь.

Однако у Сьюзен создалось впечатление, что горничная хотела сказать что-то другое. Но Джейни, издав какой-то невнятный звук, неловко присела в неуклюжем книксене и вышла из комнаты, не дождавшись, пока Сьюзен ее отпустит.

Что же известно горничной? Что-то о родителях Сьюзен? Или, может, о ее собственных родителях? Но ведь горничная не сказала слова «родители», не так ли?… Она сказала: «Семья…» Чья семья? Леди Бон? Или тех несчастных душ, тела которых закопали в землю и придавили сверху камнями на заднем дворе?

Сьюзен вышла из комнаты. Настало время все выяснить.

К тому времени, когда часы на камине пробили полдень, Эван сделал три неутешительных вывода: он устал до изнеможения, его желудок от отсутствия еды начал пожирать сам себя и вырванной из судового журнала страницы, без сомнения, не было в доме Тимоти.

Эван не оставил тут камня на камне. В буквальном смысле слова. Хотя нет, в переносном, потому что дом был деревянным, однако каждая обшивная доска была оторвана им и сдвинута вверх, в сторону или вниз, чтобы можно было увидеть, не спрятано ли под ней чего. Каждый предмет мебели был передвинут, лишен обивки или разобран и осмотрен. Каждый ящик был выдвинут, перевернут, но страницы из судового журнала нигде не было.

Эван присел на кучу украденного груза, который по-прежнему не давал ему покоя, Неужели брат, следовавший всем на свете правилам, был тем самым тайным сообщником капитана, который продавал украденные вещи? Это невозможно! Тимоти вовсе не горел желанием стать контрабанд истом до тех пор, пока Эван не вступил в команду. К тому же Тимоти никогда не имел от него секретов. Должно быть какое-то иное объяснение происходящему. Какой-то ключ, который можно найти на пропавшей странице из судового журнала.

Но где же она, черт побери?!

Проведя пальцем по краю чашки с ручной росписью, Эван просчитал все возможные варианты. Первый: страницы из журнала тут никогда и не было, потому что Тимоти не был настолько глуп, чтобы украсть ее. С одной стороны, это хорошо, потому что это означает, что у брата все же была голова на плечах. Нос другой – плохо, потому что листок мог взять любой мерзавец и забросить его куда угодно, так что ему придется вести сложные поиски.

Второй: Тимоти все же был настолько глуп, чтобы украсть страницу, но не настолько глуп, чтобы принести ее домой. И снова эта теория каким-то образом оправдывала брата, но открывала окно в бесконечный мир, где он должен будет искать пропажу.

Третий: Тимоти был настолько глуп, что украл страницу, но ее забрал человек, отправивший его на тот свет. Эта теория была самой плохой, потому что исключала возможность того, что Эвану удастся разыскать страницу. А он подозревал, что никогда не узнает, что случилось с братом, если не увидит этого листка, ради которого стоило убивать – и умирать.

С последним вариантом Эван ничего не мог поделать; не было рядом и Тимоти, у которого он мог спросить о втором варианте. Так что Эвану оставалось пока разбираться только с первым сценарием: страницу забрал кто-то другой. А поскольку он был уверен, что никто из членов команды, включая брата, не рискнул бы украсть страницу, напрашивался единственный вывод: подозреваемыми могут быть только… члены другой команды.

Эван еще раз посмотрел на часы: все еще полдень. Ну хорошо, не полдень, а пять минут первого.

С одной стороны, больше всего на свете ему хотелось пойти домой и поспать хотя бы несколько часов. Он же понимал: надо быть в отличной форме, отправляясь на территорию другой команды. Из-за этих бездушных нахалов товарищи Эвана по команде кажутся робкими мальчиками из церковного хора.

С другой стороны, каждый день, каждый час, каждая минута промедления отдаляют его от правды, а также увеличивают шансы негодяя сохранить жизнь и уменьшают шансы Эвана на месть.

А это уже невыносимо.

Поэтому Эван постарался взять себя в руки, прихлопнул дверь в дом брата насколько позволяли сорванные петли, и направился на территорию врага. К тому времени, когда он добрался до скрытого от чужих глаз побережья и далекого утеса, его одежда: была засыпана песком и забрызгана морской водой. На этот раз он и не подумал прятать пистолеты. Он нес их в руках. Заряженные. Со взведенными курками.

От знакомого ощущения собственной силы кровь Эвана закипела в жилах, когда он дошел до расселины, ведущей к пещере, которая выходила в море.

Им не посчастливится его увидеть.

Они негодовали, когда им пришлось разделить капитанский корабль с другой командой, несмотря на то что такое сотрудничество было весьма выгодным, потому что позволяло экономить и обзавестись алиби. Если эти водяные крысы учуют в нем хоть небольшую слабинку, им не понадобится большого ума, чтобы заставить его исчезнуть. Справедливости ради стоит сказать, что и он не мог похвастаться большим умом, отправляясь в их логово. Именно это делало их такими опасными.