— Сейчас я как раз у финиша.

— Верно. В последний момент у цели ты должен все силы напрячь, и, раз старик не препятствует, неплохо бы, может, главное внимание на девушку обратить. Думаю, не повредит шикнуть перед ней немного. Знаешь, чуть-чуть пыли в глаза пустить. Что ты скажешь о красивой верховой лошади? Из тебя пригожий всадник получится. Ей будет импонировать. Или, может, роскошную четверку? Что касается расходов, мы за этим не постоим. Ничего не бойся, покуда я с тобой. Ну, как ты думаешь?

Разумеется, Фери думал, что это неплохо, и воспользовался кошельком зятя, более того, он не дал заржаветь и обещанию Тимофея Уля, в той его части, правда, которая относилась к деньгам, ибо что касается верного сердца, то в настоящее время Ности в нем не нуждался.

Повсюду он встречал внимание и любезность, даже со стороны Михая Тоота, который после обеда у губернатора, где брачный план возник уже как реальная возможность, начал серьезнее интересоваться молодым человеком. Множество мелких признаков указывало на то, что старик ему симпатизирует и охотно идет навстречу его желаниям.

Однажды Фери приехал в Рекеттеш к вечеру, но госпожи Тоот и Мари не оказалось дома, они отправились на похороны бедной мезернейской докторши, а тем временем разразилась ужасная гроза. Казалось, все в природе восстало, ревел в хлевах скот, куры и птицы попрятались, боязливо дрожала самая распоследняя травинка, разбушевавшийся ветер с яростной силой ломал деревья, срывал крыши с домов, а мрачные, зловеще клубившиеся тучи пронзали гневные взоры господа. Фери застал господина Тоота в большой тревоге.

— Не знаю, как мои домой доберутся. Лучше бы им там заночевать. Ности не разделял его мнения.

— Такие грозы быстро проходят, через часок ей и конец Они еще могут домой вернутьея.

— Тем хуже, — размышлял Тоот. — Если ливень пойдет Дик дорогу затопит. Лучше им там на ночь остаться.

— Но тамошняя гостиница ужасна, — воскликнул Ности расстроенный, что не застал Мари дома. — В ней полно клопов. Меня ужас охватывает, когда по служебным делам приходится останавливаться там на ночь, а я частенько вынужден это делать.

— Конечно, — заметил Тоот, — если бы все предвидеть… У меня в «Святом Себастьяне» хорошая чистая комната, теперь они спокойно могли бы в ней выспаться, если предположить что буря затянется надолго, а я бы дал им ключ или они сами сообразили бы и приказали отворить дверь. Что ж, им я уже не могу помочь, но вас, братец, охотно спасу от букашек «Большой кружки». Пожалуйста, располагайте комнатой, когда задержитесь в Мезерне по служебному делу, я дам вам ключ.

— Покорно благодарю, дядюшка, но если вы отдадите мне ключ, то сами не сможете воспользоваться комнатой, когда она вам понадобится.

— Да что вы! В комнате две двери, одна на втором этаже, другая откидная, прямо в больничные палаты ведет. Мы смело можем оба пользоваться комнатой. Впрочем, я-то всего раза два-три в год там ночую, берите, берите же ключ! С этими словами он вынул из ящика стола ключ и протянул его Ности.

— Король, правда, пожаловал вам золотой ключ, — смеясь, сказал он, — но удовольствуйтесь тем, что король рогаликов предлагает вам железный. Ности ничего не оставалось, как положить ключ в карман.

— Этот ключ я считаю более высокой наградой, — возразил он, поклонившись. — Ведь он означает вашу ко мне благосклонность, ну, а первый просто ерунда, он только во время воинской службы пользу приносил. Но с тех пор, как я не в полку, он стоит не больше, чем шпоры у петуха.

— Да, я и забыл, что вы раньше военным были.

— Так точно. Вкусил солдатской жизни. Не житье — малина.

— А почему ж вы с ней расстались?

— По состоянию здоровья.

— Странно, братец, незаметно, чтобы организм у вас слабый или болезненный был.

«Я кровью харкал», — хотел было сказать Ности, но посовестился: не мог же он себя за чахоточного выдать! Он покраснел, смутился.

К счастью, в этот момент на дворе послышалось громыханье коляски. Тоот вскочил и бросился к окну.

— Прибыли мои дамы, — сказал он. — Им все-таки удалось выехать прежде, чем гроза началась.

Однако замешательство Ности не ускользнуло от его внимания, да и самого Фери раздосадовало, что он так неловко повел себя, а вопрос был для него весьма щекотливым. «Черт побери, надо ж мне о соломинку споткнуться, когда я столько уже заборов перепрыгнул!» — размышлял он, пока дамы, переодевшись и придя в себя от пережитого испуга, не появились наконец в гостиной.

Они подробно рассказали о похоронах, кто там был, кто как был одет, что говорил священник и так далее. Затем господин Тоот ловко направил беседу в иное русло, чтобы еще раз вернуться к военной жизни.