Шрифт:
Николай Трофимович побежал в сарай и засуетился. Затем вынес две канистры с самогоном.
– Дрюнь, давай одну пока возьмем! – ужаснулась я.
Дрюня не хотел ничего оставлять.
– Нести же тяжело будет, – уговорила я. – А потом заберем вторую.
Дрюня согласился, и мы пошли.
– Слушай, а где мы пить-то будем? – спросил он. – Не хотелось бы у Скворцовых. Они не очень компанейские, честно говоря, люди. Вот бы сесть нам где-нибудь вдвоем…
– Дрюня, а закуску где возьмем?
Дрюня задумался на миг, потом сунул мне канистру, сказал «держи!» и исчез.
Я чуть не переломилась под ее тяжестью. Легко сказать, держи!
С досадой я опустила канистру на землю и стала ждать Дрюню. Слава богу, появился он довольно быстро, держа в руках кучку огурцов в пупырышках.
– Это ты где взял? – удивилась я.
– Где, где, – отмахнулся Дрюня. – В огороде, где ж еще!
– Украл с чужого огорода? – мне чуть плохо не стало.
– Ай, да ладно тебе, Лелька! Что ты какая правильная стала! – недовольно произнес Дрюня. – Не порть настроение, сегодня такой день замечательный! А то скоро еще Полина придет, мораль начнет читать…
– А куда ты меня ведешь? – спросила я.
– Да тут есть одно местечко… В камышах.
Мы дошли до речки, и Дрюня провел меня к камышам. Раздвинув их, я увидела, что там образовано нечто вроде полянки, на которой вполне можно разместиться.
– Здорово как! – восхищенно прошептала я. – И с берега совсем не видно.
– А то! – довольно проговорил Дрюня.
Мы сели, Дрюня достал складные стаканчики, которые у него всегда с собой, открыл канистру. Я сбегала сполоснула огурцы.
Дрюня наполнил стаканы и протянул один мне.
– Ну… – сказал он. – Чтоб больше таких поводов не было!
– Да, – согласилась я, вспомнив время, проведенное в КПЗ.
Я подняла стакан, взяла в левую руку огурец, поднесла стакан ко рту…
«Эх, Полина меня сейчас не видит!» – пронеслась в голове озорная мысль, и тут захрустели камыши, и прямо на нашу полянку вышла русалка!
Каково же было мое удивление, когда я поняла, что это… Полина!
Увидев ее, я чуть не выронила огурец, а Дрюня так и застыл с надкушенным во рту.
Полина выглядела как утопленница, которую только что выловили. Волосы ее спутались с водорослями и мокрыми сосульками свисали вниз, лицо было бледно-зеленым под цвет водорослей. Полина шла еле-еле, чуть ли не хватаясь руками за воздух, и шаталась, как пьяная…
– Полина… – прошептала я, и в этот момент сестра рухнула мне на руки.
– Господи! – только и вымолвила я. – Господи, Дрюня, да что же это такое?
Мурашов, поняв, что дело серьезное, тут же забыл про самогон, подхватил Полину на руки и понес. Я бежала рядом, поддерживая сестру, и думала о том, что сегодня какой-то ненормальный день…
Увидев нас, никто даже не удивился. Все уже настолько привыкли, что Дрюня периодически таскает на руках полумертвых и покалеченных девушек, что это воспринималось уже совершенно естественно.
Мы положили Полину на постель и тут же вызвали врача. Жора Овсянников чуть с ума не сошел.
– Я говорил, говорил! – прыгал он вокруг, то и дело поправляя на Полине одеяло. – Вот они, ваши расследования! Хорошо, жива осталась. И ведь это не в первый раз!
– Погоди, Жора, не время сейчас… – попросила я.
Пришел врач, осмотрел Полину, сделал ей несколько уколов и велел не беспокоить до утра.
Наутро Полина чувствовала себя гораздо лучше и все нам рассказала.
Я только охала и ахала, хватаясь за голову и думая, какому риску подвергала себя сестра.
– Жора… – хватая Овсянникова за руку, проговорила Полина, горя глазами. – Я знаю, кто убийца. И знаю, как вывести его на чистую воду… Я этой твари такое устрою…
Ночь выдалась темная, безлунная, и это было нам на руку, как сказала Полина. Я была с ней согласна. Подойдя к нужному нам дому, мы быстро скинули одежду и закутались в белые простыни. Лица наши заранее были замазаны белилами, а в волосы вплетены водоросли.
Окно было открыто, его Полина взяла на себя, а я шагнула к двери и постучала.
– Кто там? – послышался заспанный голос.
Я молчала.
– Кто? – переспросил голос недовольно.
– Я… – дрожащим голосом проговорила я.
– Кто – я? Что-то я не пойму!
Послышался звук отпираемого замка. Женщина прищурившись смотрела на меня, потом схватилась за сердце и издала душераздирающий крик.
– Сгинь, сгинь, – замахала она на меня руками, но я решительно вошла в комнату.