— Что ж, дорогая Клодия, мне уже все равно, уйдешь ты от меня или нет.

Она окликнула его на пороге, дрожа от ярости:

— Может, ты хотел бы развестись? Может быть, у тебя есть другая?

Он холодно посмотрел на нее и ответил:

— Обжегшись на молоке, дуют на воду, Клодия. Я не хочу связывать себя с другой женщиной. Сам я не подам на развод. У меня есть имя и репутация. Как ты решишь — твое дело.

Но, конечно, сама она не хотела давать ему оснований избавиться от нее. Она знала, с какой стороны хлеб намазан маслом, а Джулиан был для нее все еще очень удобен. Миллионер, которого она хотела бы найти, пока не попадался. Джулиан знал, что у нее есть причины не разрывать с ним первой. Несмотря на ее женскую привлекательность, ее дружки были достаточно осторожны, чтобы не связывать себя с ней слишком близко.

Последние несколько месяцев они жили раздельно — она в Лондоне, он здесь. Конечно, он горько сожалел о своей разбитой семейной жизни. Он сказал Клодии, что в жизни его не будет другой женщины, хотя понимал, что мужчине трудно одному и еще ему очень хотелось иметь ребенка. Странно, размышлял он, как остро он все это почувствовал снова, после того как нашел эту девушку у своих ворот. Дверь библиотеки осторожно открылась, и вошла медсестра.

— Простите, что я беспокою вас, мистер Беррисфорд, но пациентка пришла в себя и хочет поговорить с вами.

Поднимаясь по широкой красивой палисандровой лестнице, достопримечательности этого дома, он поймал себя на странном волнении. Итак, едва не утонувший котенок пришел в себя. Может быть, удастся что-нибудь узнать о ней.

В ее комнату, прекрасно обставленную, как и все остальные в этом доме, он вошел на цыпочках. Это была единственная спальня с ванной. Она была освещена настольной лампой у кровати. Он остановился у кровати девушки и посмотрел на нее. Он подумал невольно, что сестра сделала из нее настоящую больничную пациентку, укрыв простыней и одеялом без единой складочки до самого подбородка. Маленькое лицо девушки походило на маску, если бы не лихорадочный румянец на щеках и воспаленный блеск миндалевидных глаз. Дыхание ее показалось ему трудным и болезненным.

— Здравствуйте, — сказал он. — Вам лучше? Вам удобно здесь?

Она кивнула. Губы ее дрожали.

— Вы… очень добры… Но я… я…

— Как вас зовут? — перебил он ее; голос его был тихим и выражал заботу. — Ваши родные, наверное, беспокоятся. Надо известить их.

— Меня зовут… Мин.

Мин. Он поднял брови. Еще интереснее. Имя необычное. Она действительно была похожа на китайскую фарфоровую статуэтку. Можно было даже ожидать, что она будет говорить с иностранным акцентом. Но выговор был чисто английским. Она продолжила:

— Мин Корелли.

— Мин Корелли, — повторил он. — А адрес? Телефон?

— Нет, я…

Она замолчала, не в силах свободно вздохнуть из-за боли в груди. Безотчетным движением она сдвинула одеяло, и в это мгновение Джулиан заметил удивительную хрупкость ее сложения. Ночная рубашка Клодии, которая была девушке велика, спустилась, открыв одно плечо. Сестра бросилась к ней и снова укрыла до подбородка.

— Лучше больше не разговаривать, — сказала она значительно. — Пульс слишком учащен.

— Но мне надо узнать ее адрес, чтобы сообщить близким.

Сестра наклонилась над Мин:

— Скажите, пожалуйста, ваш адрес, дорогая.

Но Мин после минутного просветления снова вернулась в свое прежнее состояние. Она бредила. Джулиан, с беспокойством следивший за нею, мог разобрать немногое: «Уйди… я не хочу… не прикасайся…» Ничего хорошего это значить не могло. Очевидно, на нее напал какой-то мужчина и она до сих пор была напугана. Сейчас от нее ничего не добьешься. Он сказал медсестре:

— Ухаживайте за нею. Не лучше ли закрыть окно?

Та негодующе посмотрела на него как на дилетанта:

— Нет! Сегодня пневмонию лечат с помощью проветривания. Она получает пенициллин каждые три часа. С ней будет все в порядке. Доктор говорил, что сначала должно быть ухудшение, потом улучшение.

«Что за глупость, черт возьми?» — подумал Джулиан и, с сожалением на прощание взглянув на свою новую знакомую, удалился.

Выглядела она очень больной. Но доктор Бишоп и медсестра, очевидно, знали свое дело. Он вдруг подошел к телефону и позвонил в полицию.

— Никто не справлялся о пропавшей родственнице по имени Мин Корелли? — спросил он.

Ответ был отрицательным. Придется подождать, пока Мин сможет сообщить свой адрес. Но ему хотелось узнать о ней побольше.

Мин. Это имя шло ей. Оно подошло бы и корейскому ребенку-сироте. Снова он предался воспоминаниям.

Между тем были очень серьезные причины, по которым никто не справлялся о Мин. Произошло два события, о которых ни Джулиан, ни его пациентка ничего не знали.

Айвор Уолтерс вернулся в «Четыре пера» злой как черт. Он, конечно, не хотел рассказывать правду, до чего довел Мин своими приставаниями, ему сейчас было немного стыдно. Он рассказал Норману и Салли, что они с Мин поссорились и она отправилась прямо домой.