— Таня, не беспокойся из-за леди Хенсуорт. Дай человеку привыкнуть к этой мысли. Рано или поздно ты покоришь капризную даму если не своим очарованием, то своей энергией, — засмеялась Кэти-Линн.

— А я и не беспокоюсь. Тимми мой плюшевый мишка, и я думаю только о том, чтобы сделать его счастливым. Да, мы с ним люди разного круга и воспитание у нас разное, но мы смотрим не в прошлое, а в будущее. Скажи мне К.-Л., почему это люди предпочитают оглядываться, а не смотреть вперед?

— Все мы немножко грешим тем, что живем в прошлом. Очень трудно похоронить призраки былого и забыть старые обиды, особенно если эти призраки появляются вновь, — призналась Кэти-Линн.

— Что тебя больше пугает? То, что Блейн еще может причинить тебе вред? Или ты боишься влюбиться снова и поэтому со всех ног бежишь от своего Геракла?

Кэти-Линн едва не поперхнулась глотком чая.

— Влюбиться? О чем ты? К чертовой матери! Я вовсе не собираюсь еще раз довериться слепому случаю и попасться на удочку мошеннику типа Блейна Тернера!

— К чертовой матери? Ничего себе выражается наша «мисс Успех»!

— Извини, я не хотела…

— Кончай извиняться каждый раз, когда даешь волю своим чувствам, — сделала ей замечание девушка.

Кэти-Линн взяла пейджер и стала просматривать вчерашние сообщения.

— Я не влюблена в Мартина Бэрка. Просто сейчас мы с ним очень тесно связаны. Он нуждается в моей помощи, чтобы остановить строительство стадиона для гольфа.

— Как ты ему поможешь? Ты ведь не можешь разорваться пополам, служа одновременно и покупателю, и продавцу.

Кэти-Линн вышла из-за стола и села рядом с Таней.

— Верь мне, я знаю свои обязанности и понимаю, что здесь есть противоречие, но оно легко устранимо. Я уже подумываю, а не махнуть ли мне рукой на свою лицензию и начать работать с Мартином ради спасения его поселка, — призналась она.

— Что? С ума сошла! А что ты будешь делать, когда все кончится? Жить на ферме и пытаться заставить бурых коров давать шоколадное молоко?

— Очень смешно! Пока я стараюсь не заглядывать далеко в будущее.

— Пой, ласточка, пой… — Таня соскочила с дивана и ткнула пальцем в стоявшую на полке черную кожаную тетрадь. — Тогда скажи мне, «мисс Смелость», что это такое?

— Ты прекрасно знаешь, что это мой дневник, — нахмурилась Кэти-Линн.

— Нет, мэм, ваш дневник вот где! — показала Таня на письменный стол. — А это твой план на пять лет вперед. Держу пари, что в клеточке против каждого месяца у тебя стоит какая-нибудь аккуратная запись. Может, проверим? — Зазвонивший на столе Тани телефон заставил обеих вспомнить о работе. — Я подойду, — сказала Таня, — но прежде договорю. Ты одновременно и мой босс, и лучшая подруга, поэтому прими добрый совет. Если ты способна допустить мысль, чтобы бросить работу ради какого-то Мартина, это значит, что ты хочешь построить с ним будущее. Поэтому перестань финтить, признайся, что ты без ума от своего Геракла! А раз так — начинай жизнь сначала, понятно?

— Я тебя выслушала, — сказала Кэти-Линн.

— Знаю, что выслушала. А ты сделай над собой усилие и попытайся еще и понять меня! — крикнула Таня и понеслась к телефону.

Кэт посмотрела на свой пятилетний план, а потом сквозь открытую дверь заглянула в соседнюю комнату. Таня уже склонилась над горой корреспонденции, с бешеной скоростью сортируя письма и вскрывая конверты.

— Вот это и есть моя жизнь. Жизнь, расписанная по клеточкам… — прошептала она.

— Я ездил туда вовсе не для того, чтобы любоваться стройкой, — сказал Мартин. — Я искал мира и покоя.

— Ну и как, нашел? — спросил Билли.

— Нашел. Мэра, — ответил ему Тони Бык.

Билли нахмурился.

— А Эдди говорил, что ты возил на стройплощадку эту женщину… риэлтора.

Мартин еле сдержал улыбку. Нет-нет, да забудешь, что в поселке, где домов не наберется на одну городскую улицу, ничто не удержишь в секрете.

— Ну что ж, Эдди говорит правду. Сегодня я ездил с мисс Адамс к холмам. Вот что я вам, друзья мои, могу сказать: это не женщина, а жар-птица. В ней столько граней… И все разных цветов и оттенков.

— Ну и что вы с этой птицей там увидели? — поинтересовался Тони Бык.

— Я же уже сказал, что мы были на стройплощадке и видели там деревья, пыль и…

— Ну вот, а твои друзья в это время бились об заклад, занимался ты любовью на траве или нет, — подал голос из угла Эдди. — И гадали, всюду ли она блондинка. Я сказал, что да, конечно. Я же видел ее портрет, и волосы у нее светлые, цвета соломы. Правда, Марти?