Но еще задолго до разоблачения Б. Энгельгарта органами безопасности СССР его деятельность находилась под пристальным вниманием советской внешней разведки. До начала своей работы на германскую разведку Б. Энгельгарт, являясь заместителем руководителя прибалтийского филиала РОВС генерала фон Лампе, проводил активную разведывательную деятельность в интересах этой организации. На Лубянке было принято решение, воспользовавшись материальными затруднениями Б. Энгельгарта, попытаться его завербовать. В случае если вербовка не состоится, в качестве запасного варианта был разработан план его дискредитации в глазах руководства РОВС. Вербовочную разработку Б. Энгельгарта проводил агент таллинской резидентуры советской разведки «Карл». Являясь по национальности немцем и одним из активистов немецкой колонии, он привлек Энгельгарта к сотрудничеству с германской разведкой, после чего советская разведка стала получать информацию о работе таллинского филиала РОВС. После этого необходимость в его вербовке отпала.

Завершая операцию по дискредитации Энгельгарта, резидент советской разведки Д. Г. Федичкин нашел возможность довести до генерала фон Лампе информацию о его «сотрудничестве» с советской разведкой. Для этого ему пришлось посетить полковника дома, где перед ним был поставлен ультиматум — прекратить антисоветскую деятельность.

Как и прогнозировали чекисты, Энгельгарт сообщил генералу фон Лампе о вербовочном подходе к нему представителя советской разведки, подтвердив тем самым подозрения генерала, что «дыма без огня не бывает» [224] .

После утраты доверия со стороны РОВСа Энгельгарт полностью переключился на работу в пользу германской разведки.

Еще в 1936 году резидентура в Ревеле докладывала в Центр: «…Энгельгартом начата вербовка людей, главным образом среди безработных белых офицеров, как в Ревеле, так и в провинции, преимущественно в граничащей с нами полосе: Нарва, Юрьев, Печеры. Директивы и деньги от немцев для Энгельгарта идут, по всем данным, через присяжного поверенного Кроммеля.

Кроммель в 1918 году работал в германской миссии в Москве, где по нашим данным занимался разведкой» [225] .

В 1935 году в результате назначения начальником Второго (разведывательного) отдела Главного штаба Эстонии полковника Маазинга контакты военных ведомств Эстонии и Германии упрочились благодаря его прогерманской ориентации. По его инициативе были предприняты шаги по установлению негласных связей разведывательных служб двух стран в ходе состоявшегося весной 1936 года визита в Берлин. В результате последующей поездки Маазинга и начальника Главного штаба Эстонии генерала Рээка в Германию окончательно была обусловлена договоренность с Канарисом о совместном проведении разведывательных операций против СССР.

В частности, предусматривалось оснащение эстонской спецслужбы современными техническими средствами ведения разведки. Позже при содействии германских специалистов вдоль советско-эстонской границы была развернута сеть пунктов радиоперехвата, расположенных в районах Таллина, Тарту, Печор, Нарвы. Обработкой полученной по радиоканалам информации занимался технический отдел Второго отдела Главштаба Эстонии под руководством капитана Кальмусте.

В ведении морского отдела находилась сеть постов визуального контроля за передвижением кораблей Балтийского флота, расположенная на прибрежных маяках. С использованием фотоаппаратуры высокой разрешающей способности происходила фиксация прохождение советских военных кораблей в Финский залив [226] .

Согласно германо-эстонским договоренностям, вся получаемая информация по Советскому Союзу в порядке взаимного обмена передавалась партнерам через специально уполномоченных на это офицеров. Генерал Лайдонер позже указывал: «Нас главным образом интересовали сведения о дислокации советских военных сил в районе нашей границы и перемены этой дислокации. Все эти сведения немцы, поскольку они у них имелись, давали нам. С нашей стороны разведывательный отдел передавал немцам все те сведения, которые мы вообще имели относительно советского тыла и внутреннего положения Советского Союза. Немцы, однако, были несравненно больше информированы, чем мы, так как у них работали в Советском Союзе разные специалисты в виде инженеров, техников и квалифицированных рабочих…» [227]

В свою очередь, бывший начальник разведки абвера Ганс Пиккенброк на допросе 25 февраля 1946 года показал: «Разведка Эстонии имела с нами очень тесные связи. Мы постоянно оказывали ей финансовую и техническую помощь. Деятельность эстонской разведки была направлена исключительно против Советского Союза. Начальник разведки полковник Маазинг ежегодно приезжал к нам в Берлин, а наши работники по мере необходимости сами выезжали в Эстонию. Часто бывал в Эстонии капитан Целлариус, на которого была возложена задача наблюдения за Краснознаменным Балтийским флотом, его положением и маневрами. С ним постоянно сотрудничал работник эстонской разведки капитан Пигерт…» [228]

Кроме сотрудничества по линии военных разведок, с абвером и «внешней СД» активно взаимодействовала и тайная политическая полиция Эстонии. Директор департамента полиции Сооман установил тесные доверительные контакты с рядом представителей германских спецслужб. После задержания советскими контрразведчиками бывшего вице-директора департамента полиции Константина Кирсимяги он подробно сообщил о всех направлениях сотрудничества с германской разведкой. На допросе 23 октября 1940 года он показал: «На протяжении ряда лет разведывательной работой против Советского Союза руководил начальник политической полиции Сооман. С немцами он связался значительно раньше меня. Я же фактически возглавил эту работу с середины 1938 года, когда был назначен вице-директором департамента полиции. Для практической работы на территории СССР политическая полиция вербовала служащих железнодорожных поездов, перебрасывала через границу агентов-ходоков, а также имела агентуру в приграничных районах. Агенты, которых мы засылали в Советский Союз, получали задания собирать сведения военного характера, выяснять намерения советских властей в отношении Эстонии, а также выяснять характер революционной деятельности Коминтерна и эстонской колонии. Через свою агентуру мы собрали относительно точные данные о состоянии охраны советско-эстонской границы, об укрепленных точках на ней, о численности и вооружении пограничной охраны, расположении застав и комендатур» [229] .