В торце одного из длинных, установленных на козлах столов, около огня, молча сидели три путешественника — Родриго де Лансия, монах Норберт и элегантный молодой человек не старше двадцати лет. Округлое лицо монаха осунулось и выглядело более измученным, чем месяц назад в Авиньоне. Молодой человек и Родриго подняли головы от своих тарелок с супом, хлеба и сыра, отмечая появление нового гостя и его трех огромных, неуклюжих спутников. Это был Гонсалво. Дон Родриго холодно улыбнулся.

— Дон Родриго, — закричал Гонсалво, спеша присоединиться к ним. — Я услышал, что вы едете впереди, и начал нещадно нахлестывать мою бедную лошадку. Эй, хозяйка! Стакан вина и кусок этого превосходного сыра.

— Добрый вечер, дон Гонсалво. Похоже, вы в отличном настроении.

— В самом наилучшем, — сказал он. — Чем ближе я к дому, тем лучше у меня настроение. А вы едете не в Барселону, дон Родриго?

— Увы, нет, — сказал Родриго, хотя на его лице было написано отнюдь не огорчение. — Я еду повидать кузена, и покину вас завтра на рассвете.

— У вас есть новости по делу вашего кузена? — спросил вновь прибывший достаточно громко, так, что его могли слышать все присутствующие в зале.

— Решение находится в руках Его Величества, поэтому мне ничего не известно, — натянуто ответил он.

— Как раз сейчас в Барселону посылают решение и по моему делу, — прошептал Гонсалво, наклоняясь вперед. — Каждый раз, когда я вижу несущегося во весь опор всадника, мне кажется, что это он везет его. Поэтому я и еду туда, вместо того чтобы отправиться домой.

Родриго ничего не ответил.

Гонсалво поднял стакан и поприветствовал монаха.

— За вас, отец, — бодро произнес он. — Последний раз мы встречались в Авиньоне, не так ли? Был сильный, холодный ветер, как я помню. Сейчас, у огня, разговаривать намного приятнее.

Монах поднял глаза и кивнул, а затем вновь принялся разглядывать стоявшую перед ним нетронутую еду.

Гонсалво повернулся к элегантному молодому человеку.

— А вы, сеньор, тоже путешествуете? Если я не ошибаюсь, я и вас видел в Авиньоне?

— Я был там почти год назад. Если вы были в городе в то время, то, возможно, мы действительно могли там повстречаться. После этого я все время был в Монпелье, сеньор, — вежливо сказал он, — пополняя запасы мудрости и опустошая кошелек. Я еду из Фигуэрес в Жирону, чтобы навестить дядю.

— Ну, тогда вам недолго осталось, — сказал здоровяк. — Вы были бы слишком медлительным попутчиком, господин, — добавил он с грубоватой усмешкой. — С такой скоростью мне понадобился бы год, чтобы добраться до дома.

— Мне пришлось сильно задержаться с отъездом, сеньор, а я предпочитаю не ездить по ночам, поэтому мы встретились случайно. Меня зовут Фортунат, — сказал он, слегка поклонившись.

На его лице промелькнула кривая усмешка, как будто он усматривал в этом какую-то забавную шутку.

— А я — Гонсалво. Без сомнения, вы уже встречались с доном Родриго и добрым монахом, отцом Норбертом. Мы все трое приехали из Авиньона.

— Но не вместе, — заметил монах и снова замолчал.

— До сих пор не вместе, — ответит он. — Хотя я рад буду вашей компании. Я еду со своими слугами. Но когда приходит время для веселых песен или забавных рассказов, это совершенно бесполезные мужланы.

Монах сделал знак, чтобы принесли еще вина.

Плотная и энергичная жена владельца гостиницы, выказывающая прибыльным клиентам незаурядное терпение и уравновешенность, поспешила наполнить их стаканы, а затем отнесла быстро пустеющий кувшин с вином к скамье, в другом углу у камина, чтобы наполнить последний оставшийся пустым стакан. Сидевший там тощий, жилистый человек, неотрывно глядевший на пылающие угли, выглядел не слишком хорошо. Она остановилась.

Он был явно не в себе. Она узнала его; он нередко ездил этой дорогой, и она никогда не видела, чтобы он пил в одиночестве. Она опустила кувшин.

— Приветствую вас, сеньор, — сказала она. — Вы больны? Да вы на себя не похожи.

Он поднял голову и безучастно посмотрел на нее.

Она приложила ладонь к его лбу и щекам. Они горели. Она быстро оттянула его тунику и осмотрела верхнюю часть груди в поисках сыпи или иных отметин. Ничего подобного не было. Он прижал одну руку к животу и, не говоря ни слова, кивнул головой.

— Иди сюда, Жоан, — резко сказала она сидевшему неподалеку крупному парню. — Гонцу нездоровится. Ты и По, помогите ему добраться до комнаты наверху. Да поживей! — Она проследила, чтобы они выполнили ее приказ, а затем поискала глазами мужа. — Позаботься о комнате, ты, ленивый пес, — сказала она, и в ее голосе послышалось скорее озабоченность, чем раздражение. — Гонцу нехорошо. Посмотри, что с ним.

— Но…

— Ты что, хочешь, чтобы он здесь помер? Пользы нам от этого будет немного. Кроме того, он всегда был спокойным, жизнерадостным господином, и платил без разговоров. Я сделаю для него все, что в моих силах.