– Ай! – Шипы впиваются в мою кожу – и это не столько больно, сколько щекотно.

– Теперь представь, что это колесо прикладывают к твоей груди, – сладострастно бормочет Кристиан.

Ох! Я вспыхиваю и отдергиваю руку. Мое дыхание учащается, пульс – тоже.

– Анастейша, существует незримая черта между удовольствием и болью, – мягко говорит Кристиан, наклоняется и убирает колесо в ящик.

– А бельевые прищепки? – шепчу я.

– С ними можно сделать очень много. – Его глаза горят.

Я нажимаю рукой на ящик, и он задвигается.

– Все? – удивляется Кристиан.

– Нет… – Я выдвигаю четвертый ящик, набитый разными ремешками. Я тяну за один ремешок… оказывается, к нему прикреплен мячик.

– Круглый кляп. Чтобы ты не дергалась, – говорит Кристиан.

– А как же мягкий предел? – бормочу я.

– Я помню наш разговор, – отвечает он. – Но ведь ты можешь дышать. Твои зубы сжимают мячик.

Забрав его из моих рук, он сжимает мячик пальцами, показывая, как во рту его сжимают зубы.

– А ты сам испробовал что-то на себе? – интересуюсь я.

Кристиан замирает и глядит на меня.

– Да, испробовал.

– Чтобы приглушить свои крики?

Он закрывает глаза, и мне кажется, что он раздражен.

– Нет, его назначение не в этом.

Да?

– Анастейша, тут дело в контроле. Насколько беспомощной ты себя почувствуешь, если ты связана и не можешь говорить? Насколько ты можешь мне доверять, зная, что ты полностью в моей власти? Это я должен видеть по твоему телу и твоим реакциям, а не слышать из твоих слов. Это делает тебя более зависимой от меня, а мне дает полнейший контроль.

Я сглатываю комок в горле.

– Ты говоришь так, словно тебе этого не хватает.

– Это то, чем я владею, – бормочет он и глядит на меня серьезными, широко раскрытыми глазами. Между нами изменилась атмосфера; сейчас он словно исповедуется мне.

– Ты обладаешь властью надо мной. Ты ведь знаешь, – шепчу я.

– Правда? Ты заставляешь меня чувствовать… мою беспомощность.

– Нет! – Ну Кристиан… – Почему?

– Потому что ты единственная из всех моих знакомых, кто может действительно меня ранить. – Он протягивает руку и заправляет выбившуюся прядь мне за ухо.

– Ох, Кристиан… это обоюдно. Если бы ты не хотел меня… – Я вздрагиваю и опускаю глаза на свои дрожащие пальцы. В этом состоит еще одно мое потаенное опасение насчет нас. Если бы он не был таким… сломленным, захотел бы он меня? Я стараюсь не думать об этом.

– Меньше всего на свете я хочу тебя обидеть. Я люблю тебя. – Я протягиваю руки и нежно провожу пальцами по его вискам, щекам. Он тянется навстречу моим прикосновениям, бросает мячик в ящик и обнимает меня за талию. Привлекает к себе.

– Мы закончили показ? – спрашивает он нежно и вкрадчиво и передвигает руку на мой затылок.

– А что? Что ты хочешь сделать?

Он наклоняется и нежно целует меня. Я таю в его объятьях.

– Ана, ты сегодня едва не пострадала. – Его голос звучит нежно, но с тревогой.

– Ну и что? – спрашиваю я, наслаждаясь его близостью, чувствуя тепло его рук. Он откидывает голову и хмуро, с упреком смотрит на меня.

– Как это «ну и что»?

Я озадаченно гляжу в его милое, недовольное лицо.

– Кристиан, со мной все в порядке.

Он крепко прижимает меня.

– Когда я думаю, что могло случиться… – Он утыкается лицом в мои волосы.

– Пойми, наконец, что я сильнее, чем кажусь! – горячо шепчу я в его шею, вдыхая его восхитительный запах. Нет ничего лучше на этой планете, чем стоять или лежать в объятьях Кристиана.

– Я знаю, что ты сильная, – спокойно соглашается Кристиан. Он целует меня в макушку, а потом отпускает меня, к моему огромному разочарованию. И все?..

Наклонившись, я вытаскиваю из нижнего ящика еще одну игрушку. Несколько наручников, прикрепленных к планке. Я вопросительно смотрю на Кристиана. У него темнеют глаза.

– Это, – говорит он, – распорка с ограничителями для щиколоток и запястий.

– Как этим пользоваться? – спрашиваю я, искренне заинтересованная.

– Тебе показать? – удивленно спрашивает он и на миг закрывает глаза.

Я смотрю на него. Когда он открывает глаза, в них горит темный огонь.

– Да, я хочу, чтобы ты показал мне. Я люблю, когда ты меня связываешь, – шепчу я. Моя внутренняя богиня делает кульбит и садится в шезлонг.