— Мири! — заорала я. — Я тебя убью!

— Знаю, знаю, но я была сонная и очень спешила. — По ее щекам потекли слезы. — Первым она увидела заклинание чистой кожи. А затем, видимо, любовное заклинание, потому что ворвалась в мою комнату и заорала: «Ты пользовалась этим?» Мне пришлось все ей рассказать, понимаешь? И не из-за заклинания правды, а потому что я должна была! Она выдрала страничку из блокнота, порвала на мелкие кусочки, распахнула окно и выкинула клочки туда, отменяя какое-то заклинание. Затем она повернулась ко мне и сказала: «Я отменю каждое заклинание, которым ты пользовалась». Потом она кричала на меня, говорила, что я безответственная, и спросила, замешана ли ты во всем этом. Я ей рассказала. Затем мы пошли на кухню. Папа был очень бледен и совершенно ничего не понимал, просто бродил взад-вперед. А теперь мы все здесь. Мама жутко злится, папа в отчаянии, и я чувствую себя очень неуютно.

Мне стало плохо.

— Это означает именно то, о чем я подумала?

Она указала на мой нос:

— Ни одно из заклинаний больше не работает. Ни чистой кожи, ни папа-снова-любит-маму, ни… Мне очень жаль, что так вышло. Правда, очень жаль. Что ты будешь делать?

Секундочку. Она сказала, ни одно из заклинаний?

— А как же танцевальное заклинание?

— Все, — грустно сказала она.

О боже. Я не могла дышать. Я взглянула на часы. 19.50.

— Мне нужно найти Лондон, — пробормотала я. Я открыла дверь и бросилась обратно в раздевалку.

— Кто-нибудь Лондон видел? — закричала я.

Никто не обратил на меня внимания. Они были слишком заняты, в последний раз повторяя некоторые движения. Я сейчас умру. Лондон должна меня понять. Я поспешила в холл.

Она стояла у двери в актовый зал, поправляя заколки.

— Готова? — спросила она, увидев меня.

— Прости, Лондон, но я не смогу танцевать. Я больна. Тебе придется обойтись без меня.

Ее глаза превратились в узенькие щелочки, и она пригрозила мне кулаком:

— Мне наплевать, даже если ты при смерти, Рейчел! Ты должна там быть. — Она взглянула на часы. — Пора.

Нет уж.

— Я не могу.

— Тебе придется. — Она вцепилась ногтями в мою руку и потащила обратно в раздевалку. — Все девочки-младшеклассницы на сцену, поторопитесь вы должны быть уже там, когда поднимется занавес.

— Но, но…

— Заткнись, Рейчел. Ты не изгадишь мне этот вечер, ясно? Ты должна быть на сцене. Со мной в первый раз было то же самое. Все будет в порядке, как только вспыхнут огни. Все будет отлично. Ты знаешь все движения.

Я сделала глубокий вдох. Это правда, я знаю все движения. Я научилась танцевать. Я все вспомню. Я взглянула на свои красные туфли. Может, магия не покинула меня? Мне просто нужно это осознать, поверить в себя. Да! Я смогу! Магия во мне!

Сердце стучало, я прошла за сцену следом за Лондон и остальными девчонками. Мы заняли свои позиции для танца «Чикаго». Я слышала шум тысячной толпы.

У меня все получится.

— Удачи вам! — прошептала Дори.

А потом заиграла музыка. Толпа снова закричала, занавес поднялся, и засверкали прожектора.

Шоу начинается.

Заиграла музыка.

Мне в глаза ударил свет прожекторов, и я уже не видела ничего дальше конца сцены.

Я смогу. У меня получится. Я помню движения. Я подняла руку так, как надо было и как делали остальные, и все было хорошо. Да! Я в порядке.

Вроде того. Я на полсекунды отставала от остальных. О, нет. Я не попадаю в ритм. Ну почему я не могу почувствовать ритм? Я — как та девчонка из хора, что поет чуть выше и чуть громче остальных.

Но пока я паниковала, наше пятисекундное соло закончилось, на сцене показались остальные участники, и мое отставание уже не имело никакого значения.

Уф. Кажется, никто не заметил, что я не попадала в ритм. По крайней мере, никаких замечаний не было.

Теперь все пойдет хорошо.

Дальше я участвовала в номере младшеклассников «Вегас», хореографию к которому ставила Мелисса. Переодевшись в розовый костюм с юбкой, я заняла положенное место в последнем ряду и мысленно поблагодарила Мелиссу за то, что она поставила меня именно сюда, подальше от людских глаз. Никаких танцевальных движений я делать не должна — должна только раздавать карты и стараться не выглядеть при этом глупо.

Несмотря на волнение, я улучила момент и взглянула в зал.

Даже при приглушенном освещении отданные мне места было легко разглядеть, но не потому, что они были ближе всего к сцене, а потому, что только в моем ряду было три пустых кресла. Оставшиеся три занимали люди, которым, судя по всему, совершенно не хотелось здесь находиться. Мама, скрестив руки на груди, гневно сверкала глазами. Папа не переставая смотрел на часы, будто ему не терпелось отсюда сбежать. Зажатая между ними, как мясо в сэндвиче, сидела Мири.