Шрифт:
— Спасибо, — сказал Брюс, убирая чек в бумажник.
Об их давешнем споре никто из них не сказал ни слова.
— Я тебе рассказывал, что звонил Кэти? — спросил Брюс.
— Нет, — сказал Мильт.
— Она нашла ключ от машины. Так что сможет сюда приехать. Я дал ей адрес этого мотеля.
Мильт кивнул.
— И хозяева мотеля в курсе, что ты болен. У них есть телефоны здешних докторов, я у них спрашивал.
— Прекрасно, — сказал Мильт. — Они, наверное, смогут мне помочь. — Вид у него был бесстрастный.
— Как бы ты отнесся к тому, чтобы я поехал дальше?
— Я же сам предлагал тебе это, — сказал Мильт.
— Если ты считаешь, что тебе не станет хуже, то я, пожалуй, поеду.
— Ты по этой дороге будешь возвращаться, когда закончишь дела в Сиэтле?
— Нет, — сказал он. — Я, наверное, проеду по Побережью на юг и вернусь по федеральному шоссе 26, через Орегон.
— Зря ты звонил Кэти, — сказал Мильт. — Нет никаких причин, чтобы она сюда приезжала. Через день-другой я встану на ноги, и мне ничто не помешало бы поехать обратно на «Грейхаунде». — Он откинулся на спину и уставился в потолок. Вскоре добавил: — Надеюсь, ты провернешь эту сделку с машинками.
— Мне даже ехать никуда не хочется, — сказал Брюс, — как подумаю, что ты все еще на меня злишься.
— Я просто беспокоюсь, — возразил Мильт.
— Не надо обо мне беспокоиться.
— Хорошо, — сказал Мильт.
— Пусть даже я и не верю в бога, — сказал он, — но все равно могу жить полной жизнью.
— Только в тебе есть что-то мертвое, — сказал Мильт.
— Ничего подобного.
— Ты похож на этих ученых, придумывающих водородные бомбы, — сказал Мильт. — Холодных и рациональных.
— Но бездушных, — сказал Брюс.
Мильт кивнул.
— Может быть, мы все взорвемся, — сказал Брюс. — И тогда это не будет иметь значения.
— Готов поспорить, что тебя даже это не задело бы.
— Очень даже задело бы.
— Ты даже ничего бы не заметил, — сказал Мильт.
Брюс стал собирать свои вещи в ванной, укладывая их в раскрытый чемодан.
— А может, она, в конце концов, оказалась бы благим делом, — сказал Мильт. — Бомба, я имею в виду. Может, она разбудила бы людей.
— Сомневаюсь, — сказал Брюс. — Сомневаюсь, что она могла бы послужить благу.
— Людям иногда необходимо взглянуть в лицо действительности. — Мильт сказал это с горечью и убежденностью.
Упаковав вещи, Брюс пошел в контору и обрисовал хозяевам ситуацию. Он дал им телефон Кэти, а потом, спохватившись, и телефон в Бойсе, принадлежавший Сьюзан и ему самому. В завершение всего записал название и адрес компании Мильта. И дал им ясно понять, что у Мильта достаточно денег, чтобы себя содержать; ему хотелось знать наверняка, что, когда сам он уедет, к Мильту будут относиться хорошо.
— Не беспокойтесь о нем, — сказала хозяйка, сопровождая его к машине. — Мы за ним присмотрим. — Она с воодушевлением помогла ему выгрузить вещи Мильта.
Он отнес в домик все свертки и чемоданы.
— Что ж, до свидания, — сказал он Мильту. И, помедлив в дверях, добавил: — Не принимай близко к сердцу.
— Точно, не принимай, — отозвался Мильт, не глядя на него. — Деревянных никелей не принимай ни в коем разе.
Вскоре он выехал на дорогу, покинув мотель и Мильта.
13
В Сиэтл он добрался в тот же вечер и сразу же, припарковавшись на заправке, позвонил Филу Барановскому по тому номеру, что дал ему Мильт.
— Уже очень поздно, — сказал Барановский, когда Брюс объяснил ему, кто он и чего хочет. — Десять часов.
— Тогда как насчет утра? — сказал он, до тех пор не осознававший, что вечер действительно поздний. Да и в любом случае ему требовалось поспать; он не чувствовал себя готовым к деловым переговорам, после того как весь день провел в дороге.
Они договорились встретиться в половине десятого утра на некоем перекрестке в центре, который, как заверил его Барановский, ему не составит труда найти. Барановский никак не намекнул ему на то, какие у него шансы; он просто сказал, что будет не против обсудить продажу данных машинок, вот и все.
Повесив трубку, он ощутил разочарование. Все это множество миль, которое он покрыл… и вот он здесь, говорит с человеком, которому принадлежит склад тех самых машинок. И голос, доносившийся с другой стороны линии, был самым обыкновенным деловым голосом, ничем не отличающимся от любого другого.