Ещё через несколько минут мы остановились. Штаб представлял собой двухэтажное деревянное здание на лесистом склоне горы, недалеко от вершины. Перед зданием располагалась смотровая площадка.

«Посмотришь потом», – бросил мне Джерри, выходя из «Линкольна».

Мы вошли в здание. Вблизи оно оказалось довольно старым, с облупившейся краской – видимо, построено было задолго до появления здесь «танкистов». Поздоровавшись в коридоре с высоким мужчиной в защитном костюме, Джерри поднялся на второй этаж и, постучав, вошёл в первую же дверь у лестницы. Я последовал за ним.

Мы оказались в просторном кабинете с большим окном, смотрящим в том же направлении, что и площадка перед штабом. Спиной к нам у окна стоял темноволосый мужчина. Он не спеша повернулся и осмотрел меня с головы до ног. Джерри хранил молчание.

«Ну, привет», – сказал он.

«Привет, Джим», – отозвался Джерри.

«Добрый день», – нерешительно сказал я.

«Джерри называл мне ваше имя. Вы – его новый механик».

Я кивнул, решив не объяснять, что в танках разбираюсь не слишком хорошо.

«Отлично. Я вас запомнил».

«Спасибо, Джим», – произнёс Джерри и показал мне жестом: пошли.

Мы покинули кабинет.

«Что это было?» – спросил я.

«Гордон должен помнить в лицо каждого, кто работает или просто бывает на Базе. Ты с ним вряд ли ещё поговоришь – он тут самый главный, а ты – просто наёмный механик. Но в лицо он тебя теперь знает и – можешь быть уверен – твоё имя тоже помнит. Если ему захочется с тобой поговорить, он будет знать, как к тебе обратиться».

Странно, но я не почувствовал себя униженным, хотя имел на то полное право. Гораздо больше меня занимала мысль о том, смогу ли я покинуть это место, когда захочу.

«Теперь контракт, – прервал Джерри мои размышления. – Потом обеспечим тебе комнату в общежитии, а после посмотришь на мою машинку».

Я кивнул. Мне ничего не оставалось, как бессловесно следовать за своим проводником.

Контракт, как Джерри и обещал, был рассчитан на полгода. Если за это время меня (и работодателя) всё устраивало, я получал небольшой отпуск, после которого мог при желании возобновить работу. Это в какой-то мере сняло мои подозрения. Впрочем, неразглашению тайны в документах посвящалось немало страниц – и в одном из пунктов было чёрным по белому написано, что в случае разглашения компания перестаёт нести ответственность за жизнь своего работника. То есть, попросту говоря, мне полагалось молчать под угрозой смерти. Я ничего не сказал по этому поводу Джерри, не задал ему никакого вопроса. Просто молча подписал.

Общежитий было несколько. Внешне они походили на бараки – узкие длинные здания с небольшими окошками. В отличие от бухгалтерии и кабинета Гордона, они располагались внизу, под горой. Тем не менее внутри общежитие выглядело вполне пристойно, напоминая небольшой дорожный мотель хорошего уровня. Кроме того, как сказал Джерри, повышенное внимание уделялось звукоизоляции. Правда, рёв танковых двигателей всё равно пробивался через стены и не всегда давал мне уснуть. Потом я попривык и перестал замечать шум.

После моего обустройства мы отправились в гараж. Уже практически стемнело, но гаражи ярко освещались прожекторами и локальными приборами. В принципе это было похоже на пит-лейн. Над каждым боксом – крупно написанный номер, название команды или владельца; некоторые танки находились внутри, некоторые – снаружи. Какие-то боксы оказались наглухо закрыты, из иных на полном ходу то и дело выскакивали танки и куда-то мчались.

О, тут было настоящее разнообразие. Я не знаток, но американские модели кое-как опознавал: «Шерманы» и «Першинги», крошечные «Ли» и их предшественники М2, лёгкие «Локасты» и «Чаффи», новенькие «Паттоны» и «Уокер Бульдоги». Но львиную долю машин я опознать не мог. Даже не потому что они были произведены в других государствах, нет. А потому что все танки представляли собой шедевры тюнинга. Тогда этого слова по отношению к машинам никто не употреблял, но сегодня оно в ходу – и оно наиболее точно характеризует то, что творили с танками умельцы Базы.

Некоторые машины щетинились явно не заводскими пулемётами, иные прятались под тяжестью брони и расписанных декоративных листов так, что становилось неясно, есть ли внутри танк как таковой; иные были плотно затянуты маскировочным материалом. В свою очередь, присутствовали и откровенно «выпендрёжные» машины – покрытые чем-то вроде сусального золота, сверкающие в лучах прожекторов, с бизоньими черепами на пушках, с зеркальными боками. Мне сложно описать это танковое великолепие. Представь себе всё, что можно сделать с танком. Вообще всё что угодно. Представил? Так вот, это там тоже было.

Джерри привёл меня в свой гараж. Его «Шерман» выглядел скромно: армейская зелёная раскраска, в нескольких местах – пятна других оттенков. Ничего лишнего, будто танк только что сошёл с конвейера.

«Как ты его купил?»

«Тут свой чёрный рынок, сам понимаешь. Этот никогда не воевал. Есть машины, которые после войны сюда попадают. Особенно старые. Связался с дилером и купил».

«Ты один в команде?»

Он рассмеялся.

«Конечно, нет. Одного только экипажа, помимо меня, четыре человека. И ещё три механика. Впрочем, мы все умеем выполнять любую работу, какая бы ни понадобилась. Все трудятся вахтовым методом – по полгода, затем перерыв».