— Отлично. Думаю, мне удастся устроить вам крохотную однокомнатную квартирку за эту сумму.

Он тут же позвонил какой-то своей знакомой, и из разговора стало ясно, что сейчас свободных квартир нет. Тем не менее он попросил неизвестную госпожу Сёрл все же принять Лонсдейла, подчеркнув, что он из Канады и к тому же — «настоящий джентльмен». Произнося последние слова, он хитро подмигнул мне. Я не понял, что он имел в виду, но все же посмотрел на него как можно более глубокомысленно.

— Я думаю, что госпожа Сёрл все же сумеет что-то подыскать. Она ведает сдачей квартир в огромном здании, которое находится в пятнадцати минутах ходьбы от университета.

— Что бы вы посоветовали мне, чтобы ускорить дело?

— Преподнести ей американские сигареты. Она их очень любит. Достать же их сейчас невозможно — запрет на импорт.

Это не было новостью для меня.

Еще до отъезда в Англию я внимательно проштудировал «Путеводитель по Европе» Филдинга, в котором всячески подчеркивалось, что в Старом свете высоко ценят американские сигареты, так что, курите вы или не курите, всегда полезно иметь их про запас. Я не курил, но решил последовать доброму совету и приобрел на теплоходе несколько блоков сигарет.

Уже через час я стоял перед стойкой в вестибюле «Белого дома», за которой вела с кем-то телефонный разговор госпожа Сёрл. Отрекомендовавшись, я достал пачку «Честерфилда» и предложил госпоже Сёрл закурить, вежливо поднеся зажигалку, которую всегда имел при себе.

— Как вы находите американские сигареты, госпожа Сёрл? — задал я вопрос, который должен был приоткрыть путь к закаленному в боях с квартиросъемщиками сердцу администратора «Белого дома».

— Я давно полюбила их, — последовал ответ, который я предвидел заранее. — В этом доме во время войны жили ваши летчики, приезжавшие на отдых в Лондон. Они приучили меня к этим сигаретам.

— Очень интересно. Но, по-моему, в Лондоне нет в продаже американских сигарет. Приходится трудно, наверное?

— Кое-как перебиваюсь. В нашем доме живет немало иностранцев, меня иногда балуют, — кокетливо улыбнулась госпожа Сёрл.

— Можете записать меня в их число. Завтра же принесу вам первый блок. Что вы предпочитаете — «Лаки страйк», «Кэмел» или «Честерфилд»?

— О мистер Лонсдейл! Разве я могу принять такой подарок! Впрочем, если это не затруднит вас, «Честерфилд». Моя любимая марка!

Ну, а дальше выяснилось, что на следующей неделе освободится одна из 800 квартир «Белого дома» и, хотя у госпожи Сёрл набрался длинный список ожидающих, она, учитывая безвыходное положение, все же отдаст предпочтение мистеру Лонсдейлу.

Как я уже сказал, огромное здание «Белого дома» находилось совсем недалеко от университета. Это было очень удобно — разведчику всегда приходится экономить время. Расположено оно было в районе Риджентс-Парка — одного из красивейших в Лондоне. Рядом проходили три линии метро и около десятка маршрутов автобусов. Отсюда легко было выбраться в любой район Лондона, что также было мне удобно.

«Белый дом» смахивал на пчелиный улей, на девяти этажах которого размещались сотни однокомнатных квартир и несколько десятков двух- и трехкомнатных. Это был в полном смысле жилой комплекс: внизу — ресторан, бар, парикмахерская, продовольственный магазин, аптека, бюро путешествий, плавательный бассейн. В конце каждого крыла имелся запасной выход. Это особенно привлекало: всегда могла сложиться такая ситуация, при которой пришлось бы им воспользоваться.

Здесь жили в большинстве одиночки. Жильцов с детьми сюда не допускали. В квартирную плату входили уборка, электричество, отопление и другие услуги. За каждый телефонный звонок взималась дополнительная плата. В просторном, светлом холле круглосуточно дежурил портье. Он записывал на черной доске номера тех квартир, в которые звонили в отсутствие их постояльцев.

По сути, «Белый дом» был огромной гостиницей с постоянными жильцами.

— Ну как? — спросила госпожа Сёрл неделю спустя, когда осмотр квартиры был закончен. — Нравится?

Вместо ответа я развел руками и поднял глаза к небу. Что означало: божественно...

Иногда мне случалось уезжать из страны на некоторое время, и тогда я отдавал свою квартиру, а вернувшись, получал другую. Любопытно, что за шесть лет квартплата более чем удвоилась.

ГЛАВА IX

Я отношусь к тому типу людей, которые никогда не скажут о себе: «я знаю все» или «я все постиг». Это не профессиональное свойство, хотя для разведчика зазнайство и самоуспокоенность — гибели подобны. Это внутри. От человека. От его натуры. От воспитания.

Однажды, еще на фронте, вдвоем с товарищем ушли мы в разведку. Впрочем, не ушли — уползли. Нам не повезло: на ничейной земле немцы засекли нас. Белой пустыней лежали снега, тихо мерцали, холодно искрились под бледной, будто напуганной бесконечным грохотом войны, луной. Вспыхивали и гасли, распахивая небо, ракеты. Ударила автоматная очередь — пули легли чуть сбоку от нас. Мы повалились, зарылись в сугроб. Мороз был такой — звезды, казалось, трещали. Так мы пролежали часа два, а может, и меньше — время казалось бесконечным.