Вскоре каждый занялся своим делом:

Скелет любовно увещевал задыхающегося от ярости пса, благо тому цепь не позволяла дотянуться до ненавистного тела; Герда выносила из пристройки пустые пивные ящики; Хуан сидел, сложив ноги по — турецки, на краю колодца и неотрывно созерцал желтую стену сарая; Кореец под хитрые причитания старухи чинил сломанный косяк на веранде; Малой поволок какой — то ящик в огород. Саша и Солнце забрались на теплую крышу и оттуда лениво наблюдали за происходящим.

Вечером того же дня вся компания, за исключением Корейца, вышла в город. Шли молча, упиваясь мгновением, естественно каждый своим. Особенно упивался Хуан, ему вообще была свойственна некая созерцательность, и он старательно следовал ей. Встречающиеся им по пути курортники осторожно обходили приятелей стороной, при этом не проявляя, однако, особенного отчуждения. В воздухе витала южная истома, не позволяющая довести какое — либо чувство, отрицательное ли, положительное, до практического воплощения. Но, увы, вернейшим подтверждением правила является исключение из него, и на перекрестке дети цветов столкнулись с группой молодых подвыпивших людей, торжествующих по случаю демобилизации своего товарища. Сам же товарищ, выряженный в китель, отдаленно напоминающий форму латиноамериканского диктатора, и возглавлял группу. — Стоять!

— взревел он, следуя велению своего простого сердца. Солнце, Хуан и Скелет флегматично обошли распоясавшегося триумфатора и направились дальше. Но путь остальным перекрыли друзья дембеля. Тогда Скелет вернулся назад и миролюбиво обратился к их вожаку: Ну, ладно. Че ты!? — за что тут же схлопотал кулаком в лоб. — Не ты, а Вы — товарищ ефрейтор! — орал дембель: Пока мы там родину защищали....! Договорить ему не удалось, поскольку Солнце звонким ударом ноги в ухо уложил его на теплую брусчатку. Ну и естественно: на Солнце сразу навалилось трое и ему едва удавалось отбиваться от них. Хуан резко изменил созерцательности и с криком: Козлы вонючие, менты поганые, — ринулся на подмогу приятелю. Скелет откуда — то вытащил бритву и держал на прицеле кряжистого детину; Малой повис на плечах его однояйцового близнеца; Герда и Саша визжали, как собственно, и полагается девочкам. По истечению десяти минут и та и другая сторона претерпели значительные изменения, и неизвестно чем бы это все закончилось, кабы где-то вдали на правой стороне набережной не раздалась спасительная милицейская трель. Обессилившие противники ринулись в рассыпную.

Солнце отыскал в полумраке Сашу, ухватил ее за руку и поволок за собой через клумбы в сторону города. — Стой! — на бегу окликнула его девушка. — Что? — остановился он. — Я тебя люблю, — все еще задыхаясь, призналась она. — Да? — отчего то уточнил Солнце. — Да, — кивнула Саша и спросила: Это плохо? — Я не смогу с тобой остаться. — сказал молодой человек. — Я знаю, — кивнула она и добавила: Я все равно тебя люблю. Солнце помолчал, глядя перед собой в землю, наконец поднял на Сашу глаза, протянул руку и предложил:

Тогда пойдем. Я тебе покажу дом, хотя этого делать нельзя. — Это нарушение инопланетного устава? — предположила Саша.

— Что — то вроде этого, — усмехнулся он и крепко пожал ее руку. — Я ни кому не скажу, — пообещала она.

Они обошли стороной парк, спустились по склону к морю, перелезли через решетку, миновали заброшенную пристань и старые гаражи вокруг нее, пока наконец не вышли к стоящему в глубине пустыря домику. — Проходи, — Солнце распахнул перед девушкой дверь и пропустил вперед. — Это и есть тот самый дом? — спросила она.

— Да, — вздохнул молодой человек: Это и есть дом восходящего солнца. Из дверей виден восход, из окон закат. — Класс, — вздохнула Саша: А навсегда здесь нельзя остаться? — Нельзя, — покачал головой Солнце: Это именно то время. Иначе восход будет там, — и он показал рукой на правую стену: А закат там, — и он ткнул в левую стену. — Да, — огорченно согласилась она, но тут же уточнила: Сейчас ведь то время?

— Сейчас то, — кивнул молодой человек и поцеловал ее.

Мир вокруг закружился подобно водовороту в глазах Саши: Глаза Солнца, луч маяка за окном, фотографии каких то людей на стенах, бронзовые купидоны на спинках кровати и обрывки знакомого сна с сидящим на берегу человеком. Это был Солнце, только старше, гораздо старше.

Ребята знали, что иногда слова только мешают. Все и так ясно. Они просто играли и этого было более чем достаточно.

Саша не помнила толком, как прошла ночь, как они вышли из дома и опомнилась только на пляже. Посмотрела на идущего рядом молодого человека, заметила вопрос в его взгляде и подтвердила: Я ни когда ни кому не скажу про дом. — Спасибо, — поблагодарил он.

На пляже они застали всех остальных. Система сидела у мерцающего костра и смотрела на рассвет, но что самое удивительное: на пышной груди Герды дремал дембель. — Жениться хотел. Обещал хиппи стать, — сообщила она подошедшим. — На один рот больше, — заметил сонный Малой и добавил, покосившись на дембеля:

А рот у него большой. — Пойдем, что ли? — предложил Хуан. Солнце кивнул, и друзья, предварительно растолкав демобилизованного спутника, встали, завалили галькой костер и двинулись прочь. Дембель на мягких ногах еще постоял, осоловело глядя им вслед, пока наконец огорченно не плюнул и не побрел к городу, оставив китель в позументах лежать на камнях.

Дом бабы Оли их встретил яростным лаем Пацифика. — Значит все хорошо, — постановил Скелет: Он по прежнему нас не любит. — Устрой Сашу, — попросил у Герды Солнце. — А ты уходишь? — осторожно спросила у него Саша. — Я должен, — развел руками он. — Я понимаю, — обреченно вздохнула девушка и поплелась за подругой.