Аверьянов тут же передал распоряжение и, уже садясь в машину, спросил:

— Тогда кто же так лихо пер на курьерских прямо к острову? Слушай, Яков Григорьевич, а тебе не померещилось?..

— Пусть даже померещилось, но мы немедленно должны быть на том месте, где Гребенюк задержал пособника!

Водитель, едва офицеры сели, так рванул машину с места, что и майор и подполковник от неожиданности откинулись назад на своих местах. Тем не менее Аверьянов еще и подхлестнул командой шофера:

— Гони вовсю! В три минуты быть под обрывом!

Но как гнать, когда встречный ветер несет снег почти горизонтальными струями, залепляет стекло, тормозит движение. Вот уж и дорога пошла под уклон. Вездеход заносит: идет он где прямо, а где почти боком. Удерживая машину, водитель отчаянно крутит рулевое колесо, пытается тормозить двигателем. «Газик» идет почти боком, чудом удерживаясь в колее.

— Гони! — приказывает Аверьянов, — теперь уже заразившись тревогой Кайманова, очевидно, поверив, что не может опытный нарушитель так просто прикатить на вороных к острову только для того, чтобы попасться пограничникам.

Кайманов молчал, лишь наблюдая, как бледный водитель лихорадочными усилиями, почти вслепую удерживает на курсе машину.

Наконец спуск кончился. Под колесами захрустел ноздреватый у берега ледяной припай. Струи снега здесь летели навстречу машине почти вдоль обрыва. Сверху, как пена водопада, сыпалась снежная пыль.

Сквозь метель смутно, белесым пятном просматривался в километре от берега островок. Но не открытое ледяное поле занимало сейчас Кайманова, хотя туда и примчался какой-то непонятный импульс.

Проехав метров двадцать вдоль обрыва, у его подножия, остановились рядом с возникшим прямо из снега капитаном Гребенюком.

— Ни звука! — вполголоса предупредил его подполковник. — Где задержанный?

Капитан жестом предложил подойти к стене обрыва. В ближайшей нише со связанными за спиной руками сидел у стены незнакомец в белом полушубке и такой же белой барашковой шапке, опустив глаза в землю, сдвинув сросшиеся на переносице темные брови.

При виде подошедших офицеров он встал на ноги, касаясь спиной стенки ниши, поднял делано-безразличный взгляд, тут же выпучил глаза, в которых можно было увидеть не только крайнее удивление, но и суеверный ужас.

— Салам алейкум, Аббас-Кули, — подходя вплотную, с издевкой вполголоса сказал Кайманов. — Можете развязать ему руки: теперь никуда не денется, если жить хочет…

Задержанный, с кистей рук которого сняли веревки, не то что слова сказать не мог, от страха лишь, как рыба, ртом хватал воздух.

— Ешка!.. — наконец сдавленным шепотом едва прошелестел он.

— Точно, Ешка, — подтвердил Кайманов. — Только для всех давно уже Яков Григорьевич, а для тебя все Ешка.

— Прости, Кара-Куш… [5]

— Ладно, прощаю, — также с издевкой сказал Кайманов. — Если не секрет, кого ты здесь встречаешь?

Ноги задержанного подогнулись, как будто он чувствовал свой смертный час.

— Не хочешь говорить? Сами узнаем… Смотри сюда и слушай внимательно: времени у нас в обрез…

Кайманов развернул перед лицом задержанного фотографии отравленных проводников.

— Узнаешь?..

Тот, став белее снега, молча, не отрываясь, смотрел на фотографии трупов.

— Вы и сами могли их убить, — то ли оправившись от первого испуга, то ли наглея от приближения развязки, надеясь на что-то, сказал Аббас-Кули.

— Кто их убил, ты отлично знаешь, — также вполголоса сказал подполковник Аверьянов.

Ветер дул со стороны пробирающегося вдоль обрыва к этому месту нарушителя, относил слабые звуки, тем не менее появиться он мог каждую минуту — необходимо было соблюдать предельную осторожность.

— Вызовите мне лейтенанта Друзя, — приказал радисту подполковник Аверьянов.

Щелкнул тумблер радиостанции, в телефонах послышался взволнованный молодой голос:

— Товарищ подполковник, докладывает командир группы лыжников лейтенант Друзь. — Нарушитель мертв. Шел с попутным ветром к острову на специальном устройстве вроде буера с лыжами. Когда остановили, нарушитель был еще теплый. Ведем преследование по лыжне, появившейся в направлении к высокому берегу. Лыжню сразу же заметает…

Аверьянов и Кайманов молча переглянулись: оставались считанные минуты до появления того, ради сохранения которого полчаса назад был убит еще один пособник.