– Пусто как… – оглянувшись по сторонам, задрожала Варвара и вцепилась в его руку.

Она периодически поскальзывалась, или у нее просто подкашивались ноги. Габриэль поддерживал ее.

– Осторожно… Недавно дождь прошел, а сейчас температура из нуля в минус ушла. Скользко, как по зеркалу идем.

– Новый год мы встретим без него… Я впервые буду встречать Новый год без Саши…

– Я очень тебе сочувствую. Здесь налево и до конца, могила вон в том углу следующего квадрата, – нежно прижал ее локоть Габриэль и повел в нужном направлении.

– Ты так хорошо помнишь? А я совсем не ориентируюсь. Все как в тумане происходило. До сих пор поверить не могу.

– Сейчас – кровоточащая рана еще. К потере привыкаешь, вернее, смиряешься, но не сразу, порой не скоро.

– Спасибо тебе, Габриэль, что ты был со мной все это время. Я твое присутствие ощущала просто физически. Словно ты меня на руках постоянно держал, – поблагодарила балерина.

– Не за что. Я готов всегда тебя поддерживать. И быть рядом.

– Ты звонил, что-то узнавал? – спросила Варя, и Габриэль сразу же понял, о чем она спрашивает, что именно ее интересует.

– Да, я все узнал из очень достоверных источников. Не буду вдаваться в подробности, но проведено тщательнейшее расследование. И полностью доказано, что ни одна живая душа не причастна к смерти Александра. Абсолютное, чистое самоубийство.

– А я не верю! – выдохнула Варвара.

– Трудно поверить, что знакомый человек был способен на такое.

– Нет, нет, для тебя это только слова, но я-то его знала! Чтобы Саша убил себя? Просто в голове не укладывается! Не может такого быть! Хорошо, что его отпели в церкви. Священнику не сказали, что покойный – самоубийца.

– Обманули?

– Еще скажи, что тоже грех совершили… Александра надо было отпеть, и его отпели! – настаивала балерина.

– Варя, поверь мне, суицид от убийства, закамуфлированного под самоубийство, можно отличить, – сказал Габриэль.

– Я виновата.

– Вот этого я и боялся, что ты начнешь саморазрушительные мысли в себе культивировать! При чем тут ты? С ним случилось какая-то беда, причем задолго до того случая на репетиции.

– Я должна была заметить! Виноваты те, кто был рядом и не поддержал его, не предотвратил…

– Ты не заметила бы срыв, видимо, всё произошло внезапно. И в оркестровую яму он бросил тебя тоже не спроста… – рассуждал вслух Габриэль.

– После этого случая я должна была его поддержать! – перебила Варвара. – Лечить его надо было как следует, не запустить психику до того, что он от ощущения вины совершил такое ужасное преступление, такой грех!

– Как бы ты его поддержала? Не бери слишком много на свои плечи! Ты тогда сама на ногах не стояла. И мы чуть не погибли. А про него ты сразу же говорила, что не сердишься, и если бы Саша пришел к тебе, ты бы это сказала и ему.

– Сказала бы, но не успела. Мне самой надо было к нему прийти!

– А вот это другой вопрос. И все равно твоей вины нет. Ты была не в состоянии ему ничем помочь. – Габриэль четко стоял на защите Варвары.

Балерина внезапно остановилась.

– Ты чего?

Габриэль проследил за ее взглядом и увидел возле свежей могилы одинокую женщину. Женщина была высока, худа и в темной одежде.

– Алла… – произнесла Варвара, сразу узнав свою соперницу по театру, молодую балерину Перову.

– Да, я здесь, – развела та руками. – Меня не было на похоронах, не люблю я их. Но не проститься с Александром не могла.

Варвара подошла к прямоугольнику земли, огороженному колышками, со свежим холмиком, который был обложен венками с надписями – от коллег, от поклонников.

– Господи, как голо… жутко… свежо… – выдохнула Варвара и заплакала. – Словно рана не только на сердце, но и на земле. Она сегодня приняла своего талантливого сына.

Габриэль обнял ее за плечи.

– Это ужасно, – вздохнула Алла. – Но ты – счастливая.

– Чем же?

– Ты танцевала с ним, а мне так и не удалось осуществить свою мечту. Я бы все отдала, чтобы хоть разок выйти с ним, однако не получилось. Александр был с характером, и заставить его танцевать с другой было невозможно. Но ты уже не выйдешь на сцену, и он, казалось бы, стал свободен… А теперь его нет.

Алла поднесла к глазам платочек. В этот момент Перова не была врагом. Сейчас балерины были подругами по несчастью. И Варя сразу же это почувствовала. Здесь, сейчас, она вообще ни на кого злиться не могла. Поэтому и к Алле относилась абсолютно спокойно, бесстрастно, нейтрально.