Все смешалось в доме Водолеев.

Как золотую кость меня это покоробило, как бывалого батьку возмутило. Мои сыновья, несмотря на наследственно-игровое отношение к жизни, никогда бы не посмели так себя вести!

Я решил навести в чужом, но ставшем мне близком семействе порядок.

— Хочу ближе познакомиться с вашими отпрыщами, — сказал я чародейке, которая пыталась приручить детей при помощи пощечных поцелуев. — Я уже второй раз у вас в гостях, но до сих пор не знаю, что заставляет их тикать!

Водолеи согнали Водольят в кучу-малу. Я подошел к ним и принялся их рассматривать.

Детей было трое: пара мальчиков семи-восьми лет и крохотная девочка. Они не стояли спокойно на месте, а переминались на своих тонких ножках и произвольно гримасничали.

— Какие вы хорошенькие, — сладко прошептал я. — Как вас зовут, милые человечки?

Водольята глазели на меня разинув рты, из которых текли прозрачные детские слюни.

Хозяйка с материнской гордостью представила мне членов шайки.

— Дантон, Демулен, Гильотина.

— В этих именах чувствуется намек на некие исторические события.

— Когда дети родились, я писал диссертацию о Французской революции, — объяснил Водолей.

— Думаю, им трудно приходится в школе. Наверное одноклассники жестоко их дразнят по имени-отчеству. И поделом: ваши отпрыщи зверские шалуны!

— В школу они не ходят. Мы с женой даем им домашнее образование. Я веду с ними гуманитарные предметы, а Роксана — математику и астрологию.

Я понял, что Водолей любит своих детей не меньше, чем Водолейка.

— Дяденька, а почему ты голый? — спросил Дантон.

Я харизматически хмыкнул.

— Посмотри внимательно на мои чресла: они покрыты трусами «Austin Reed» стиля «super briefs». [177]

— Наша мама тоже сидит без ничего, когда общается с духами, — сообщил Демулен.

— Работа у нее такая, — сказал я и бросил взгляд на Водолейку. Разоблаченная волшебница была цвета винегрета!

Дантон, возбужденный репликой брата, бросился защищать ее честь: как многие первородные сыновья, мальчик испытывал к матери особенно теплые чувства. Он стукнул Демулена по башке, Демулен врезал ему в живчик, и кухня наполнилась новым раундом писков.

В ужасе от детской склоки Водолей вскочил на подоконник и прикрыл лицо руками.

— Ваши мальчики суть близнецы, — заметил я его супруге, которая осторожно приближалась к буянам с целью их усмирения.

— О нет, просто они оба похожи на маму! — Дебелая колдунья попыталась обнять остолопиков, но те лишь отбивались от нее руками и ногами.

— И на папу тоже. У вас с Гасхолом Торезовичем сильные гены. Сразу видно, что дети в мать-отца, а не в проезжего молодца!

Водолеи радостно поперхнулись. Даже Дантон, который к этому времени поверг Демулена на спину и пытался вонзить в него вилку, на секунду перестал мучить брата и посмотрел на меня с искренним восхищением.

Я показал на Гильотину. Она цедила из носа соплю и вытягивала ее в длинную желтую спираль.

— Ваша дочка прямо Гауди какая-то!

Водолей, все еще скрывавшийся на подоконнике, по-отцовски напыжился.

— Да, она очень артистичная.

— И очень хорошенькая. Осторожно! Лет через десять на нее начнут заглядываться похотливые подростки.

— А мы им дадим от ворот поворот. Правда, мой котик? — Некромант слез с подоконного насеста и притянул малолетку к себе. Та нехотя прильнула к грудной впадине папы, а потом укусила его за ухо.

Водолей закивал от боли.

— Ждем не дождемся, когда у дочки выпадут молочные зубы.

Гильотина чихнула и принялась ковырять пальцем в крохотной ноздре.

— Ах ты моя баловница, — умилился отец. — Что, опять простудилась?

— Дантон-гандон съел мой носовой платок, — пропищала мелкая ябеда и лягнула братика. Тот пнул Демулена в живот, и драка возобновилась, на сей раз при участии кулаков и каблуков.

Мальчики кровавые в глазах все больше меня раздражали, но я терпеливо ждал, пока родители разнимут израненных микробойцов.

— Ну-ка дети, ведите себя прилично, а то что подумает наш гость? — сказала Водолейка.

— На фиг он сюда приплелся, — пискнул Дантон. — Мы хотим мультики смотреть, а не с вами сидеть на вашей вонючей кухне!

— Дантоша, как тебе не стыдно! А ну сейчас же проси у профессора Харингтона прощения.

— Сама проси, раз ты в него влюбилась. Тили-тили-тесто, жених и невеста!

Водолейка покраснела. Водолей побледнел.

Я покрыл густым баритоном какофонию детских визгов.

— Гасхол Торезович! В мой прошлый визит ваша супруга совершила квартирный полет. Не могли бы вы сегодня продемонстрировать что-нибудь телекинетическое из своего репертуара?