Но почему же воспоминания о давних страданиях вызвали острое желание немедленно разыскать Лорелей? Ответ пришел сам собой: она умела утешить, успокоить и хотя бы на краткий миг внушить надежду на счастье в кругу любящей семьи. Ужасно, конечно, что отец мисс Сандан — герцог, к тому же отвратительно богатый. Аргус Уэрлок считал себя неудачным вариантом для любой женщины, а тем более для той, которая могла выбирать среди самых знатных вельмож королевства. Представить Лорелей с другим? Нет, ни за что! Необходимо срочно решить, что с ней делать, — разумеется, помимо постели: здесь и так все ясно.

— Ах, вот ты где!

В комнату вошел Леопольд. Аргус обрадовался возможности отвлечься от раздумий, однако серьезное лицо кузена насторожило.

— Только не говори, что снова что-то случилось.

Леопольд молча протянул письмо. Аргус прочитал строки, написанные рукой кузена Андраса Вона, и похолодел. Угроза нависла над другими членами семьи: за ними следили, а некоторых даже преследовали. Самого же Андраса попытались схватить прямо на улице Лондона, перед собственным домом.

— Итак, пока Корник охотится на меня, кто-то караулит и остальных. Подобный сценарий мы предполагали, но до сих пор оставалась надежда, что больше никто не пострадает.

— И я тоже в это верил. — Леопольд посмотрел на второе письмо, которое держал в руке. — Есть и хорошие новости. Мои сыщики выяснили, кто стоит за всей этой кутерьмой, и теперь неотступно следят за кукловодом.

Аргус смерил письмо таким брезгливым взглядом, словно в нем говорилось, что тот, кто возьмет листок в руки, немедленно заразится черной оспой.

— И что же, я знаю этого человека?

— Сэр Сидни Чаффингтон.

— Ну и негодяй! Теперь понятно, почему я так быстро попал в ловушку. Именно его я попросил выяснить, можно ли доверять Корнику.

На миг Аргус почувствовал себя последним глупцом, однако тут же сообразил, что никак не мог предчувствовать подвоха, поскольку обратился к доверенному лицу правительства и попросил сделать то, что тот умел делать едва ли не лучше всех: найти информацию о конкретном человеке.

— Подозреваю, что все его сведения выглядели тщательно документированными, — предположил Леопольд. — Чаффингтон придает бумагам огромное значение!

— Одного не понимаю: ради чего ему понадобилось затевать столь низкую игру.

— Ради власти. Он достаточно близок к верхам, а потому знает, каким образом правительство использует наши таланты, и хочет заполучить нас в свое полное распоряжение. По твоим рассказам нетрудно догадаться: глупец верит, что сможет каким-то образом перенять одаренность и использовать в собственных корыстных интересах. Возможно, помимо могущества, его интересует и кое-что другое — например, деньги и женщины. Как я уже сказал, сейчас за каждым его шагом пристально следят. В скором времени многое прояснится: в частности, удастся узнать, кто же такой на самом деле Чарлз Корник.

— Только не пытайся доказать, что в королевстве осталась хотя бы одна семья, о которой герцог не собрал бы всю доступную информацию.

Леопольд усмехнулся:

— О, конечно же, нет. Мне любезно разрешили пользоваться библиотекой, и я смог собственными глазами убедиться, что это настоящая сокровищница. Все во имя короля и отечества, как сам понимаешь.

— Поосторожнее с двусмысленными шутками. Итак, что же удалось выудить по поводу Корника?

— Твой Чарлз Корник на деле вполне может оказаться Уильямом Чарлзом Корником Уэндаллом Третьим.

— Неудивительно, что нам не удалось ничего обнаружить: искали не под тем именем. Родственник того самого Уэндалла, который выжимает все соки из земли и арендаторов, но в то же время бросил дом на произвол судьбы?

— Родственник, причем очень близкий — родной брат. Корник служит у него управляющим, а одновременно занимает какой-то мелкий пост в канцелярии Чаффингтона; правда, не так давно был вынужден уехать в деревню, чтобы позаботиться о больном родственнике. Сам же Уэндалл понятия не имеет, что происходит, и не ведает, какими делами занимается родственничек. Простак полностью доверяет брату, себя считает избранным Богом миссионером, чья жизненная цель — нести истинную веру несчастным, обездоленным язычникам в самых дальних уголках земли. Если не изменяет память, три последних месяца просветитель обитает где-то в Африке: полагаю, без устали проповедует.

— Есть надежда, что в ближайшем будущем неприятности все-таки закончатся.

Аргус искренне обрадовался, но сердце почему-то сжалось, словно от холода.

— Да-да, и тогда тебе придется проститься с прекрасной Лорелей и вернуться к прежнему существованию и к прежней пустоте.

В голосе Леопольда послышались сердитые нотки, и Аргус взглянул с удивлением.

— Для Лорелей я не самый удачный выбор.

— Вряд ли она так считает, иначе не бегала бы к тебе на свидания каждый вечер.