Мужчина с амулетом в форме головы льва остановился перед дверью, казалось, сделанной полностью из золота.

В верхней ее части виднелся солнечный диск. Ниже перед домом, окруженным колоннами, стояли люди со звериными головами.

Ее провожатый громко постучал.

Элодия подошла ближе. Фигуры были не больше ее мизинца, но четкими и хорошо различимыми. У одного из мужчин была голова дикого кабана. У другого — коня. Маски?

Дверь распахнулась. В лицо ударила удушливая жара. Воздух был наполнен ароматами, знакомыми Элодии по храмовым башням церкви Тьюреда. Были здесь и другие, чужие запахи.

С потолка свисали широкие полупрозрачные белые полотна. Девушка увидела бронзовые чаши на массивных подставках в форме львиных лап, в которых тлели угли. Повсюду горели свечи.

Она только вошла в комнату и тут же взмокла.

Из-за развевающихся полотен нельзя было понять, насколько велик зал. Элодия посмотрела на потолок. Он был сделан из гипса или белого камня. В камне были вырезаны лошади с ангельскими крыльями. Выглядели они чудесно.

Потолок был шагов шесть точно.

— Идем! — Провожатый нетерпеливо потянул ее за рукав.

Воин отодвинул перед ними полотно. На камзоле рыцаря была голова быка, знак лейб-гвардии короля. Он тоже показался девушке невероятно высоким. Голова его была обрита, а нос походил на нож. Взгляд воина не скрывал, что он желает ее.

Провожатый, должно быть, заметил этот взгляд, но ничего не сказал.

Другие полотна отодвигали в сторону, словно по мановению невидимой руки. А затем девушка и мужчина с амулетом оказались у постели. Сотни свечей окутывали ее золотистым светом. Кровать располагалась на небольшом возвышении.

Нужно было подняться на три ступени, чтобы подойти к ней.

Провожатый выпустил рукав Элодии. Перед постелью тоже висели полупрозрачные полотна. Она была невероятно огромна. Мужчина, нечеткий силуэт которого был едва различим, казался в постели маленьким и хрупким.

— Если она не настолько красива, как ты говорил, я велю выбросить тебя из окна. — Голос звучал мощнее, чем цветочница ожидала от старика.

— Обещаю, мой король, ты не будешь разочарован.

— Да, да. Все вы так говорите… Я хочу видеть ее!

Занавеси перед кроватью тут же раздвинулись. Девушка увидела, что они раздвигаются при помощи тонких веревок.

Впрочем, слуги, которые делали это, оставались скрыты от взглядов.

— Иди сюда, девочка, иди. — Король говорил с ней тоном, каким говорят с очень робкой козочкой. — Я уже не очень хорошо вижу. Я дозволяю тебе сесть на мою постель, чтобы я мог получше рассмотреть тебя.

Она отчетливо видела старика. Под спину ему подложили подушку, чтобы было легче сидеть. Что-то было у него в носу… Он выглядел так, словно был наполовину съеден. Плохо залеченная плоть… С головы свисает лишь несколько жалких седых прядей. Губы настолько тонкие, будто рот прорезан на лице. Шею окружает лабиринт морщинистой кожи. Одеяло натянуто до самой груди. Король был таким крохотным и истощенным, как десятилетний попрошайка. Одна рука лежала на одеяле. Сквозь молочно-белую кожу просвечивали голубые вены. Повсюду виднелись покрытые корочкой язвы, а на тыльной стороне его ладони Элодия заметила открытую рану.

Кто-то нарисовал на коже короля причудливый узор краснокоричневыми чернилами. Может быть, волшебный знак? На среднем и указательном пальцах сидело огромное кольцо — оправленный золотом камень, на котором была вырезана голова быка.

— Наверное, молодая девушка не так предстает перед своим любовником? — Слова сопровождались звучным смехом. — Должен признать, Балдуин не солгал. Ты красива!

Он внушал Элодии отвращение, но бедняжка попыталась кокетливо улыбнуться, молясь всем богам, чтобы король не догадался, насколько противен ей. Она смотрела ему прямо в глаза, что позволяло не видеть жалкого тела. Его глаза были темно-зеленого цвета. Они не казались старыми, несмотря на то что белок пронизывали красные прожилки.

— Балдуин не сказал тебе, что на короля нельзя таращиться, словно на ручного медведя на рыночной площади?

Она испуганно потупила взгляд.

— Прости.

— Благодарение Тьюреду, у тебя есть язык. Без языка ты была бы не нужна. А теперь раздевайся!

Элодия уже отдавалась нескольким мужчинам. Но чаще всего это была торопливая, быстрая любовь. Она задирала юбку, расставляла ноги и старалась думать о чем-нибудь далеком, пока все не закончится. Только три раза у нее были нежные любовники, которые раздевали ее, при этом гладя и подыскивая романтичные слова, так что она почти забывала о том, что это всего лишь сделка.

Она стыдливо расстегнула брошь на плаще. Затем сняла корсет, который носила поверх платья. Руки ее дрожали, когда она развязывала шнуровку. Девушка увидела, как слюна побежала по подбородку короля.

Элодия тяжело вздохнула. Затем стянула через голову платье вместе с прозрачной нижней одеждой.

На ней остался только полотняный пояс с кожаными ремешками, поддерживающий чулки. И поношенные, покрытые уличной грязью деревянные ботинки.

— Достаточно. — Кабецан похлопал ладонью по кровати рядом с собой. — Садись сюда. Я хочу коснуться тебя. И понюхать.