В результате труба выплюнула их в ещё один аквариум, точную копию первого. Кое-как придя в себя после такой встряски, Сильвенио с трудом вынырнул и, тяжело дыша, озадаченно огляделся. Они явно попали в другое помещение: вместо просторного пустого холла его взору предстала сравнительно небольшая жилая комната, в которой большую часть пространства занимал как раз аквариум, а тот крохотный уголок, который оставался свободным от него, занимала уютная двуспальная кровать, застеленная бежевым бельём. Судя по всему, это и была упомянутая Миртой "каюта Трокси". Сильвенио невольно охватило любопытство: были ли такие трубы проведены по всему кораблю?

– Круто, да? – Мирта так светилась от гордости, что можно было решить, будто труба – непосредственно её собственных рук дело.

– Да, – признал он, когда испуг уступил место интересу. – Значит, сэр Трокс переоборудовал свой корабль ради вашего развлечения? Должно быть, это стоило довольно больших денег…

– Трокси ничего для меня не жалко, прикинь! Я когда сказала ему, типа, что хочу такие штукенции по всему кораблю, он на той же неделе всё провернул! Поставил везде трубы и бассейны, и систему установил, чтобы, ну, ты понимаешь, ни один бассейн после вот такого прикола пустым всё равно не оставался! Я так целыми днями катаюсь, ты прикинь, пока мой Трокси занят чем-нибудь скучным. Правда же, он просто мегаклёвый?

Вопрос, похоже, был опять-таки риторическим, потому что она, не дожидаясь его ответа, начала мечтательно плескаться в воде. Сильвенио немного за ней понаблюдал, а потом решил позволить себе чуть-чуть расслабиться, раз уж он всё равно ничего не мог в данный момент предпринять. Промокшая насквозь одежда липла к телу, и плавать в ней было не слишком удобно, но сама вода уже начала на него своё успокаивающее воздействие. Мягкие голубоватые блики скользили по потолку и выкрашенным в жёлтый стенам комнаты, иногда к ним присоединялись зеленоватые отсветы от хвоста наматывающей по "бассейну" круги Мирты. Сильвенио какое-то время просто бездумно смотрел за завораживающими перемещениями этих бликов, лёжа в воде на спине. Затем, устав от постоянных брызгов в лицо со стороны амфибии, сделал глубокий вдох – и позволил своему телу опуститься вниз, на самое дно аквариума. Там, под прозрачным колышущимся водяным одеялом, он закрыл глаза, пытаясь продумать, как же ему всё-таки вернуться обратно к Мартину, пока тот не натворил без него глупостей – а ведь он мог, судя по тому, с какой решительностью миротворец заявлял, что сумеет отбить его даже от Близнецов. Странное дело, но Трокс и Мирта, несмотря на то, что являлись пиратами и членами Альянса, никак не походили на злодеев или вообще на остальных, агрессивных по большей своей части, представителей пиратской братии. Они казались просто… слишком увлечёнными друг другом и собой лично. Но, тем не менее, у Сильвенио не возникло ощущения, что они, подобно некоторым его знакомым, получают удовольствие от чужих страданий – значит, шанс на то, что их удастся как-то уговорить отпустить его, всё-таки существовал. Сильвенио не верил уже в этот шанс, однако попробовать стоило. Быть может, ему разрешат хотя бы выйти с Мартином на связь и объясниться с ним? Вроде бы, ему тут не собираются особо вредить, и можно было бы постараться как-нибудь успокоить друга этим обстоятельством…

– Слушай! – Мирта рывком выдернула его со дна обратно к поверхности. – А ты любишь его? Ну, Паука? Вы ведь с ним уже довольно долго – не так долго, как мы с Трокси, конечно, но тоже дофигища лет! Так у вас с ним, типа, любовь?

Он смутился и возмутился одновременно: почему едва ли не каждый встречный так и норовит поинтересоваться его отношениями с Пауком? Разве не должно быть это только его личное дело? К тому же, он бы не взялся объяснять леди Рыбке нечто настолько сложное, чего не понимал до конца и сам – она совершенно не выглядела кем-то, склонным к долгим философским дискуссиям. Однако, верный своей неумолимой природе, он не мог не ответить.

– Я… я не знаю, леди. Честно говоря, я не совсем понимаю определение любви, и поэтому не уверен, что могу выразиться более точно.

– Что, правда? – она вытаращила на него глаза, а затем погрузилась в рассуждения: – Ну, вот у нас, например, с Трокси реальная любовь! Он дарит мне всякие подарки крутые, балует по-разному, ну и вообще он весь такой пусечка! Он выполняет любое моё желание и делает много комплиментов. Мне дико нравится с ним целоваться и, ну ты понимаешь, всякие обжиманцы, то-сё… Когда я его вижу, мне прям хочется его затискать! – от переизбытка эмоций она совершила сразу три быстрых кувырка в воде, обрызгав Сильвенио хвостом. – Он такой милый, что я прям не могу! И мы никогда друг другу, ну, не надоедаем. И мы никогда не ругались по-настоящему, вот. И мы всегда друг друга понимаем без слов! Вот! Он ради меня готов на всё, совсем на всё, прикинь? Ну и я тоже, да, понятное дело. И мне с ним даже лучше, чем со своей, типа, семьёй. Это и есть любовь! А у тебя так, мм?

Он задумался. Ему совершенно точно не было с Аргзой лучше, чем было бы со своей семьёй и на своей родной планете. Он не считал его милым, разве что в редкие-редкие моменты, например, как когда он в первый и последний раз в жизни видел искренние слёзы грозного Паука. Ругались и ссорились они практически постоянно, и Аргза далеко не на всё был готов ради него, да и он сам вряд ли пошёл бы ради Аргзы, скажем, на убийство. Про полное взаимопонимание и речи не шло – они были разными настолько, насколько это вообще возможно. И ему, пожалуй, ни за что в жизни не хотелось бы его "затискать", это не только глупо и странно, но и чревато последствиями. С другой стороны… с другой стороны, Мартин, подходящий практически под все эти пункты (кроме семьи и пресловутого желания "тискать"), под которые не подходил Аргза, почему-то всё равно упорно не ассоциировался у Сильвенио с той любовью, которую описывала Мирта. Нет, всё-таки слишком мало данных! Он ещё раз убедился, что книги понимать проще и приятнее, чем людей, даже если в число последних входишь ты сам.

– Нет… не так. Если отталкиваться от вашего определения, то – нет, на любовь это похоже очень мало.

Она явственно огорчилась, уже настроившись, похоже, выслушать романтическую историю. Такое чувство, будто она только такими историями и жила.

– Ну и плохо, что не так! А тот, беленький, который на том рынке с тобой ходил? Может, у вас с ним любовь?

Он снова отрицательно мотнул головой.

– Нет. Не думаю… – он вдруг спохватился, что, раз уж она сама завела о Мартине разговор, нужно ещё раз попытаться высказать свою просьбу. – Но он мой друг! Я безмерно уважаю и ценю его, а потому я очень хочу, по крайней мере, сказать ему…

– Фу! – амфибия мгновенно сморщила носик и окатила его ещё одной волной из-под нервно плеснувшего по воде хвоста. – Дружба – это дико скучно! В ней нет вообще ничего клёвого, а вот любовь – другое дело. Ты что, совсем глупый, что ли? Дружба – это таааак неприкольно!

Так он понял, что уговорами действовать бесполезно – а других способов он не принимал. Они ещё немного поплавали (Мирта всё не переставала трещать о чём-то своём, перескакивая с одной темы на другую и не нуждаясь в ответах собеседника), а потом вернулся Трокс. Рыбка при его появлении в комнате радостно взвизгнула и, оттолкнувшись от воды мощным хвостом, буквально вывалилась из бассейна наружу – чтобы оказаться у пирата на руках и тут же обвить его шею руками.