– Симоне Мартини! – повторил Артур. – Темпера, маленькая вещь, двадцать на тридцать сантиметров!

– Ты ничего не путаешь? – Маркиз смотрел на Артура во все глаза.

Хозяин галереи, наслаждаясь произведенным эффектом, потирал маленькие ручки и улыбался.

– Я иначе спрошу. – Леня сделал небольшую паузу, как бы придавая своим словам больший вес. – Этот нотариус ничего не путает? Все-таки он нотариус, а не искусствовед!

– Он увлекается искусством и кое-что понимает в нем, – ответил Артур, помолчав, – но он действительно не специалист, поэтому он пришел к бабульке еще раз и привел с собой знакомую женщину из Эрмитажа, доктора наук, между прочим, специалистку по ранним итальянцам.

– Кажется, я догадываюсь, о ком идет речь, – вставил Маркиз.

– Ты просто как птица-говорун, – усмехнулся Артур, – отличаешься умом и сообразительностью… и еще знаешь полгорода! По крайней мере, его прекрасную половину.

– И что сказала эта женщина?

– Эта женщина, – Артур весьма ехидно усмехнулся, – при виде картины едва не хлопнулась в обморок.

– Немудрено, – отозвался Маркиз, – начало четырнадцатого века… в Эрмитаже всего одна его небольшая вещь… Мадонна с диптиха «Благовещение»… Сиенская школа…

На лице его появилось мечтательное выражение, он вспомнил ту, которая водила его в зал ранних итальянцев и рассказывала про картины. Леня Маркиз всегда уважал образованных женщин и, общаясь с ними, так сказать, в неформальной обстановке, всегда умел совместить приятное с полезным.

– Ладно, ладно, – прервал его Артур, – ты не на экзамене, а я не профессор! Незачем демонстрировать мне свою эрудицию! Короче, «эта женщина», как ты выражаешься, пришла в совершенное неистовство, немедленно сообщила Лопатиной, что та обладает настоящим сокровищем, и стала умолять старуху, чтобы та завещала картину родному городу, а точнее, Эрмитажу…

– И что старуха? – Маркиз слушал рассказ Артура, как увлекательный детектив.

– Старуха оказалась далеко не дурой. Она поджала губы и сказала, что у нее имеются родственники поближе Эрмитажа и она хочет завещать картину им, чтобы те вспоминали доброту покойной тетки. А уж те, если захотят, пусть поступают по собственному разумению…

Артур замолчал, и Леня, поняв, что история на этом заканчивается, поинтересовался:

– А как же эта история стала достоянием гласности?

– Как-как, очень просто! Ты думаешь, откуда я беру экспонаты для своего салона? Думаешь, сижу в кабинете и жду, пока бедные старушки принесут мне своих Рембрандтов?

Леня, разумеется, так не думал.

– У меня каждый второй нотариус в городе прикормлен! – разливался Артур. – Я должен быть в курсе интересных завещаний!

– Значит, этот нотариус, искусствовед-любитель по совместительству, сразу же стукнул тебе про Симоне Мартини?

– А как же. – Артур скромно потупился.

– То есть надо понимать, что картина уже практически у тебя в руках? И ты теперь очень богатый человек?

– А вот тут ты, к сожалению, ошибаешься. – Артур нервно закурил следующую темную сигарету. – Если бы я смог заполучить Мартини, это было бы прекрасным завершением моей карьеры. И я поселился бы где-нибудь на Карибах или Багамах, в собственном особняке, с дворецким в белом смокинге и темнокожими горничными…

При этих словах в глазах Артура, в свою очередь, появилось такое мечтательное выражение, что чувствительный Маркиз едва не прослезился. К счастью, он вовремя вспомнил, что перед ним – не заурядный мечтатель, а прожженный мошенник, помесь акулы и пираньи.

– Так что же случилось? – спросил Леня. – Что встало между тобой и твоей темнокожей мечтой?

– Случились две вещи. Во-первых, старуха оказалась не промах: увидев в глазах нотариуса излишний интерес, она, как только он ушел, поехала в банк и сдала картину туда на хранение. И во-вторых, о чертовой картине откуда-то узнал Штабель…

Леня присвистнул.

Худой костлявый человек неопределенного возраста, которого весь город знал под странной кличкой Штабель, а правоохранительные органы – под настоящим именем Сергей Шустов, был крупным криминальным авторитетом, контролирующим практически всю торговлю антиквариатом и произведениями искусства в Северной столице. Такие «акулы» и «пираньи», как Артур, могли охотиться в этой мутной воде только постольку, поскольку им разрешал это Штабель, и до тех пор, пока они не перебегали ему дорогу.

Штабель был человек крутой и решительный, ссориться с ним не рекомендовалось. Сам он при случае так объяснял знакомым происхождение своей клички:

«Я своих врагов штабелями складываю, а потом бензопилой – вжик-вжик, и на мелкие чурочки!»

Когда Артур назвал имя Штабеля, Маркиз неожиданно вспомнил, где он видел одного из братков, сопровождавших на кладбище «вторую вдову» писателя Волкоедова.

Он видел этого плечистого субъекта в бильярдной на Петроградской стороне, которую Штабель использовал в качестве своей штаб-квартиры.