– А Лера? – язвительно напомнила я. – Всегда считала, что жениха должна поддержать невеста, а не какая-то подруга.

– Ты даже не представляешь, во что я вляпался, – тихо сказал Антон.

– Ладно, – сдалась я, – когда репетиция завершится, позвоню и решим, куда пойдем.

– Правда? – спросил Тоша. – Не обманешь?

Я закрыла глаза.

– Нет. А теперь хочу немного поспать. Гуд бай!

Не успела я уютно свернуться калачиком под одеялом, как сотовый вновь заорал. Я взглянула на дисплей, испугалась и почти закричала:

– Что случилось?

– Прекрасная погода! – зачастила Белка. – Не сентябрь, а настоящее лето.

Я слегка успокоилась.

– У тебя нет неприятностей?

– Все супер! – радостно заверила бабуля. – А почему ты спрашиваешь?

– Ты никогда не звонишь ранним утром, – пояснила я.

– Да? А который час? – поинтересовалась она.

– Начало седьмого.

Белка тихо ойкнула.

– Прости, Степашка. Но мне надо срочно сообщить тебе…

Бабуля, как назло, закашлялась, не завершив фразы, и я опять покрылась холодным потом.

– Ты заболела? Не волнуйся, сейчас все лечат. У меня отложена приличная сумма, ты же знаешь, что я собираю деньги на покупку квартиры, так что могу отправить тебя на лечение в Германию или Израиль.

– Степашка, почему ты сразу думаешь о плохом? – укорила бабуля.

Я медленно выдохнула. А о чем прикажете думать, если на рассвете звонит близкий человек, говорит: «Мне надо срочно сообщить тебе…», потом замирает и кашляет? Навряд ли новость, которую мне предстоит услышать, окажется из разряда приятных, никто не станет будить близких с известием о своей свадьбе. А вот с печальными, грустными сообщениями, как правило, трезвонят невзирая на время.

Послышалось бульканье – Белка, похоже, пила воду. Меня заколотило в ознобе.

– Видишь ли, Степашка, – наконец вновь заговорила она, – мы с Димой перенесли нашу свадьбу на тридцатое декабря. Трех месяцев должно хватить на подготовку. Дима хочет организовать потрясающее торжество. У него такие планы! Загс предложил девятое января, но Митя прочел в гороскопе, что нам лучше расписаться в этом году.

– Не сомневаюсь, – пробормотала я, пытаясь прийти в себя.

Очень хотелось спросить бабулю, разумно ли нестись опрометью в загс с мужчиной, с которым свела знакомство минуту назад, но я, естественно, сказала:

– Прекрасно. У вас будет красивый праздник.

Сомневаюсь, однако, что Белка услышала меня. Она явно впала в эйфорию и тарахтела без умолку:

– Платье мне сошьет модельер Ника Безрукина, сегодня поеду смотреть эскизы. Дима хочет кринолин, белый шелк, длинный шлейф. Он считает, что его должны нести дети, наряженные пажами. Дима решил, что нас привезут в карете. Дима предполагает украсить лошадей лентами и флердоранжем. Дима снимет зал «Ренессанс»…

Дима, Дима, Дима… От бесконечного повторения имени режиссера меня затошнило.

– А ты будешь моей свидетельницей-подружкой. Степашка, почему ты молчишь? Эй, Степа! – повысила голос Белка.

– Да, – очнулась я.

– Ни секунды не сомневалась в твоем согласии, – сказала бабуля, – ради проформы поинтересовалась. Дима даст тебе адрес Ники и расписание репетиций.

– Кого? Что? – не поняла я.

– Степашка, похоже, ты спишь! – возмутилась Белка.

Верное предположение. Как правило, я люблю подремать, пока не настанет пора собираться на службу.

– Тебе сошьет наряд та же модельер, что и мне, – неслась дальше бабуся. – Длинное платье на корсете, нежно-розовое, на голове шляпка с натуральными незабудками, сумочка, туфельки. Ты будешь очаровательна. Второй подружкой станет Ёлка в таком же обличье…

Перед моими глазами возникла ель со шляпкой на верхушке, наряженная в розовый шелковый ужас, сшитый дамой с говорящей фамилией Безрукина. Кто она такая? Про Карла Лагерфельда я знаю, про Марка Джейкобса, Стефано Пилати и Стеллу Маккартни [3] – тоже. А вот о Нике Безрукиной я никогда не слышала.

– Дима придумал такое! – задыхалась от восторга бабуля. – Обещает незабываемую церемонию! Ну? Неужели у тебя нет вопросов?

Их у меня полно, но задавать их Белке я не могу, спрошу о чем-то нейтральном.

– А кто такая Ёлка?

– Мама Димы, Софья Николаевна. Мы с ней сразу нашли общий язык, очаровательная, прекраснейшая женщина. Домашние ее зовут Ёлкой. Расписание репетиций свадьбы Дима тебе пришлет. Целую, Степашка, мне пора бежать, – на одном дыхании выпалила бабуля, и трубка разразилась частыми гудками.

Я решила не впадать в истерику и вовремя вспомнила совет Франсуа Арни, данный мне в тот момент, когда я за десять минут до начала демонстрации нового макияжа фирмы «Бак» шлепнулась, споткнувшись о какой-то шнур, протянутый по полу приехавшими снимать действие телевизионщиками. На беду я угодила носом прямо в паркет и поняла, что мой орган обоняния стремительно распухает. Из глаз мигом полились слезы, причем не от боли, хотя мне в первую секунду показалось, что кто-то вставил в мою левую ноздрю перфоратор и включил его на всю мощь. Я поняла, что срываю показ, подвожу Арни, и запаниковала.