Болезнь чужих детей мы переносим легче, чем своих.

– У м-м-меня с женой очень хорошие отношения, – строго заметил Ира.

– Понятно…

Я ждала, – чего он хочет? Наверное, денег. Хотя прошлый долг он мне не вернул. Но прошлое осталось в прошлом.

– Я х-хочу п-продать телевидению свой первый фильм.

– А я при чем? – не поняла я.

– Дай мне телефон директора канала. У тебя есть.

– У меня есть, но директор канала не разрешает давать свой телефон.

– М-м-мне нужны деньги на операцию в Германии. Неужели не понятно?

– Ладно. Записывай…

Я продиктовала секретный мобильный телефон.

Ира записал и тут же набрал директора. Представился. И четко, почти не заикаясь, объявил, что у его дочери рак мозга и в связи с этим он хочет продать свой фильм каналу.

Директор содрогнулся. У него самого были дети, и оказаться в положении Иры – не приведи господь. Директора пронзило сочувствие. Он готов был пойти навстречу несчастному, но существуют формальности.

– Кому принадлежат права на фильм? – спросил директор.

Ира безмолвствовал. Может, не знал.

– Я выясню, – пообещал директор. – Позвоните мне через час.

Директор дал распоряжение своим помощникам, и они за пять минут все выяснили: фильм принадлежит студии Горького, и телевидение не имеет права купить его у частного лица. Это все равно что купить краденую вещь.

Директору канала предлагалась афера. Хорошо, что он проверил.

Ира позвонил ровно через час. Представился.

– Права у студии Горького. Вы что, не знали? – спросил директор.

Ира бросил трубку, как обжегся. Директор понял: звонивший знал. Все знал, но рассчитывал, что проверять не станут. Словосочетание «рак мозга» – как электрошок, а в состоянии шока люди забывают о формальностях. Однако директор оказался осторожным. Он был опытный чиновник. Дело не выгорело. Ира выглядел как жалкий аферист.

Директор позвонил мне и спросил:

– Это ты дала телефон?

– Я, – созналась я.

– А кто он такой, этот Ираклий Аристотелевич?

– Джентльмен удачи.

– А у него действительно больна дочь?

– Не знаю, – призналась я.

Ира – человек непостижимый. В нем сочетаются вершины и пропасти. Могло не оказаться ни дочери, ни рака. Но зачем думать о человеке худшее? Недаром существует презумпция невиновности.

Ира позвонил через неделю как ни в чем не бывало.

– Т-т-ты будешь сегодня дома с семи до восьми вечера?

– А что? – насторожилась я.

– Я участвую в передаче «Кто хочет стать миллионером?». Я хочу выиграть миллион на операцию дочери.

– А я при чем?

– Звонок другу. Я тебе позвоню.

– Нашел интеллектуалку…

– В-в-все равно. Сиди дома.

Я догадалась. Ира хочет на всю страну сообщить, что я – его друг. Ну, пожалуйста.

В назначенное время я сидела дома, но звонка не последовало. Ира провалился гораздо раньше подсказки. Его выигрыш составил одну тысячу рублей.

По окончании игры он мне позвонил.

– Я перепутал название ящерицы, – весело сообщил он. – Надо было сказать «игуана», а я сказал «варан».

Ира весело засмеялся. Я поняла, что он нисколько не расстроен. Выиграл – хорошо, не выиграл – тоже хорошо.

– А как же деньги на операцию? – спросила я.

– А… У нее доброкачественная опухоль. Здесь тоже могут прооперировать. А здесь – совсем другие деньги.

Я вздохнула. Из одолженца Ира превратился в афериста. Плавно перетек из одного в другое. А может, все так и было, как он говорит. Вначале подозревали один диагноз, потом он не подтвердился. И это большое счастье.

Голос у Иры был легкий, настроение неплохое.

– А жена у тебя есть? – спросила я.

– Т-т-т-татьяна.

– Звезда? – ехидно уточнила я.

– Л-л-лучше, – серьезно ответил Ира. – Звезда светит всем, а Т-т-т-татьяна только мне.

– Вы расписаны или так…

– Мы не расписались, но живем вместе уже семь лет.

– А почему не расписались?

– Мама не хочет, – уклонился Ира.

«Это ты не хочешь», – подумала я, но вслух не произнесла.

Квартира для Иры – как смерть для Кощея Бессмертного. Он ее прятал на конце иголки, иголка в яйце, яйцо в утке. Поди достань.