Шрифт:
Свою спасительницу похоронила в Шапели, согласно древним ритуалам богини Бастет, повесив на тонкую шею золото систра, тайно желая, чтобы он подарил её милой Алисе новую жизнь.
Сбрила брови. [142] Раскрасила кистью. Избавилась от прошлых имён. Сорвала покровы. Заглянула в кошмары сквозь призмы вертикальных зрачков. Стала Мэлис [143] , рисующей жизнь безликим парадом страстей: от надежд до фатальных трагедий. Одиночкой, бродящей по крышам; изучающей новый, неведомый мир; пьющей брудершафты с луной.
142
В Древнем Египте кошка почиталась священным животным. Человек сбривал брови в знак скорби по её смерти
143
M.Alice (созвучно с malice - злой умысел, фр.) – в оригинале. Литера «M» – вот, что оставила перерождённая Алиса от своего прошлого и загадочного рода Риддельмар (Riddelmar – мрачная тайна). В глубине души, она сама расшифровывает своё новое имя как Mar Alice (Тёмная или Проклятая Алиса). Но автор предполагает, что «M» – ещё и осколочек памяти о Марии, дорогой, хоть и строгой матери, ради которой дедушка Ганц отдал свою душу, положив начало конца родового проклятия. Это проклятие когда-то давно накликал любитель беспорядочных связей Генрик Риддельмар, не ведая, что одной из соблазнённых им женщин, могла оказаться нечеловеческая, мстительная, чёрная Мара, безумно влюбившаяся в него.
А однажды она запела ту песню…
И чёрная кошка, тонируя солнечным систром, скользнула из тени времён.
_________
Purr, meow et curr petite Alice pure, mure et cure gros malice... Rest on my knees Ma chatte T'enlevera ne person-ne... Purr, meow et curr petite Alice pure, mure et cure gros malice... Don't be afraid Ma chatte T'enlevera ne person-ne... Purr, meow et curr petite Alice pure, mure et cure gros malice... Beautiful grow Ma chatte T'enlevera ne person-ne... Purr, meow et curr petite Alice pure, mure et cure gros malice... Darkness shall fade Ma chatte T'enlevera ne person-ne... [144]144
Мурлычет, воркует, мяукает
Крошка Алиса…
Развеет кошмарные грёзы
И раны залижет…
Спи тихо на тёплых коленях,
Мой милый ребёнок
Никто не отнимет тебя у меня,
Мой котёнок…
Мурлычет, воркует, мяукает
Крошка Алиса…
Развеет кошмарные грёзы
И раны залижет…
Не бойся, никто не обидит тебя,
Мой ребёнок
Никто не отнимет тебя у меня,
Мой котёнок…
Мурлычет, воркует, мяукает
Крошка Алиса…
Развеет кошмарные грёзы
И раны залижет…
Ты вырастешь кошкой красивой,
Мой милый ребёнок
Никто не отнимет тебя у меня,
Мой котёнок…
Мурлычет, воркует, мяукает
Крошка Алиса…
Развеет кошмарные грёзы
И раны залижет…
Рассеется проклятой ночи
Губительный морок
Никто не отнимет тебя у меня,
Мой котёнок…
_________
_________
Безмолвные воды
_________
- Слегка странный, значит? – приподнял бровь Инкуб, кивая в сторону веранды, где Шарль игриво кокетничал с «дочерьми».
- Ты и сам не менее странный.
- Да... мы все…
Харон, сидя на краю пристани, наигрывал на мандолине [145] тихую, успокаивающую мелодию, погружая в сон души растрёпанных тел. Полдень золотого Версаля навис над их мирным сопением под колыбельную ласковых волн, погрузившей в молчание крики, рыдания, неприятия собственной гибели. Перебирая пальцами струны, Харон с улыбкой смотрел на утопшие плоти, заглядывая в померкшие лица, мысленно поправляя одежды, прикрывая мертвецкий загар, как похоронщик, готовящий в путь своих хрупких детей, целующий холодные лбы под безмолвные тризны. Когда-то давно, испанский пират в щеголеватом махо [146] , Перевозчик грабил суда, казнил жизни под ритмы фанданго [147] . С тех пор, встретив сотни изломанных тел, заглянув под покровы ресниц, погрузившись в их боль, собрав илистый пепел со дна многих рек и морей, он сильно изменился. И, несмотря на то, что так же пил без конца и курил толстые горько-ореховые сигары, напитавшие его голос хриплым бурлением, он вдруг научился любить и заботиться о тех, кто был ему дорог. Тех, для кого и играл колыбельную ласковых волн, распуская соцветье души, наполняя косненье лемуров [148] наркозом забвения.
145
Струнный щипковый музыкальный инструмент (гитарного плана) с овальным корпусом лютневого семейства.
146
Испанский костюм, распространённый в 18-19 веках, включающий три главных элемента: короткий пиджак, короткая жилетка и облегающие штаны.
147
Испанский народный танец, обычно исполняемый под аккомпанемент гитары и кастаньет
148
Лемур (lemur, лат.) – душа умершего (по древнеримским представлениям).
- Ты ведь тот ещё романтик, Харон…
- Если бы не эта мелодия, я бы свихнулся. Они как непослушные дети, которые не хотят ложиться спать. И успокаиваются только под звуки мандолины.
- Под звуки твоей души…
- Душа… я видел много душ, но не знаю своей. Какая она, Гэбриел?
- Словно Роза… - Инкуб улыбнулся своим мыслям, слушая песню Харона.
"Словно роза… лепестки кожи… кости шипов… на стебле позвонков … Одетая кровью безмолвия…"_________
Убийца
_________
Проснувшись от женского крика, давно ставшего привычным зовом его мобильного телефона, наёмный убийца, Доминик Фэй, положил за губу сигарету, отпивая остывшее кофе, смакуя квинтэссенцию их комбинации [149] . Только после нескольких бодрящих глотков чёрного мокко в дыму он проверил входящие сообщения, с досадой заметив, что сна уже не видать. На блеклом экране высветилось: «Новый заказ. У собора. Через 20 минут».
149
Отсылка к цитате одного из героев фильма Джима Джармуша «Кофе и сигареты», звучащей как: «Кофе и сигареты – это комбинация».
Докурив, убийца поднялся с кровати и выглянул за окно. Город казался чернее обычного; тихий, как притаившийся зверь. С улиц словно прогнали людей... Доминик жил в однокомнатной квартире над супермаркетом и часто (и не беспричинно) злился на шумных, суетливых продовольственных маньяков. Но сегодня, казалось, мир предпочёл голодать.
Пожав плечами, молодой бродяга, всегда спавший в одежде, накинул на плечи лёгкую кожаную куртку и, надев тёмные «авиаторы», вышел за дверь, напевая мотив «shine on you crazy diamond» [150] . Он всегда ходил в коже и чёрных очках, и ценитель Pink Floyd, несомненно, признал бы в нём юного Баррета. Но – высокий, худой, истощённый британец с непослушными кофейными волосами, чёлкой лезущими в глаза – Доминик в целом не отличался от многих, и при этом никто не был похож на него. Среди прочих наёмников боли его шутливо называли «Фея», коверкая шотландское имя [151] . Но за смехом таилось признанье и страх, ибо Доминик Фэй был истинным магом огнестрельных оружий. Он играл на них, как на волынке, поражая виртуозной стрельбой [152] ; и каждая пуля окропляла кровью серебряный рог – единорога [153] , призванного курочной петлёю.
150
Композиция британской арт/психоделик/рок группы Pink Floyd, посвящённая её бывшему участнику (одному из основателей) Сиду Баррету.
151
Игра слов. Fey (обречённый, умирающий, шотл.) – так пишется фамилия Доминика, что идентично по звучанию слову fay (фея, англ.)
152
Шотландский народный духовой музыкальный инструмент. Примечательно, что в Шотландии даже проводятся соревнования на определение самого быстрого и искусного волынщика, что делает сравнение навыков убийцы с игрой на волынке ещё более неслучайным.
153
Мифическое существо в виде белого коня с одним рогом, выходящим изо лба. Символизирует чистоту и целомудрие. Является символом Шотландии.
Величественный Исаакиевский собор ржавой бронзой под тёмными сводами купола бури, нависшего над Санкт-Петербургом, встречал Доминика, возвышаясь, словно спящий гигант – тень прошлых веков – над печатью болотных забвений.
Павший на руки, потерявший голову, заключивший ангелов, заманивший демонов – на его горбатой спине свили гнёзда химеры, и часто людям казалось, что там, наверху, рядом с вечными статуями встречают закаты другие извечные существа, поющие городу на ладони, свечам за фасадами рам, свою тайную музыку. Таким – гротескным и мифическим – в любую погоду представал взорам жителей и приезжих зевак Исаакиевский великан. Люди верили, что в нём – характер и сила Санкт-Петербурга. И в смуту неведомой лихорадки боялись, что он вот-вот оживёт: оттолкнётся могучими мускулами колонн от земли, расправит спину, сбрасывая немощных ангелов, водрузит бронзовый шлем на безглавую шею и прыгнет в Неву, выживая её из своих берегов, накрывая всё больше домов и дорог обозлённой волною. А потом – примется крушить гранитные набережные, грохоча невидимым ртом лязгающие яростные литании [154] . И остановит его только тот, кто дал ему жизнь, начертав слово «Maeth» [155] на исполинской груди бесстрашной, точной рукою.
154
Здесь – молитвы, заговоры, гипнотические бормотания.
155
Отсылка к легендам о големах – искусственных существах, слугах колдунов и алхимиков, оживлённых с помощью магии. Одна из них рассказывает о том, что голема можно оживить, начертав на его груди слово Amaeth (истина, древнееврейский). Это происходит из верований каббалистических евреев в то, что Истина – есть Бог, и всё живое из неё происходит. Остановить же ожившего голема можно лишь стерев первую букву магического слова, чтобы получилось Maeth (смерть, древнеевр.)
Тёмный человек в маске ждал за одной из колонн. Доминик уже привык к секретности своего информатора – связного между убийцей и его заказчиком. Они встречались несколько раз, и после каждой встречи в городе становилось одним телом меньше. Опытный наёмник, Доминик Фэй не спрашивал лишних вопросов, просто исполнял свою работу, потому что ничего другого в этой жизни у него не осталось. Он не мог и представить себе мысли, что вновь будет лежать на смятых грязных простынях, обколотый героином, уплывая, словно мертвец под раскрашенным кислотой небом в страну неоновых грёз.