В мальчишку именно попал.

Зачем при выстреле подпрыгнул,

Тоткало сам не знал того.

Парнишка только жалко вскрикнул,

Когда пронзила боль его.

Бывает горькая случайность,

Ирония слепой судьбы

Рождает горестную крайность

Из ничего… Увы, увы!

А пехотинец тот усатый,

Шальной, невольный душегуб,

Лишь только крякнул от досады,

Переступая через труп.

Солдата больше занимала

Толпа, что бросилась бежать.

И он стрелял, стрелял немало…

Не только чтобы попугать.

Стреляли резвые драгуны,

Жандармский и пехотный строй…

Лишь на снегу Тоткало юный

Наш мир сменил на мир иной.

* * *

А Кузнецов бежал. На грани

У смерти лютой побывал:

Когда был в руку страшно ранен

И спесь и силы растерял.

И так рука его кровила,

Что ампутировать пришлось.

Шальная пуля раздробила

Ему чуть выше локтя кость.

* * *

По территории завода,

Очищенной за полчаса

От возбуждённого народа,

Прошлась костлявая коса.

На двор, усеянный телами

Пришла глухая тишина,

Какой не знала месяцами

Машзаводская сторона.

В тот день не вьюжило. До ночи

Истоптанный кровавый снег

Тревогу мрачную пророчил

На день, на год и целый век.

К утру, взметелившись, дотошно

Природа попыталась скрыть

Исход и страшный и тревожный.

Но кровь и смерть довольно сложно

Обычным снегом отбелить.

P.S. Александр Кузнецов-Зубарев – профессиональный революционер, человек, чья жизнь сама по себе достойна отражения в приключенческом романе. Разные источники указывают на разное его происхождение. Хотя ближе всего к правде (по крайней мере, по мнению автора), что он действительно Александр Михайлович Зубарев, родом из села Чемлиж Орловской губернии, а Кузнецов – его партийный псевдоним, под которым он принимал участие в Горловских событиях.

22 декабря (4 января) Ф. Кузнецов-Зубарев был арестован в больнице, в которой находился после ампутации руки. Бежал из Харьковского тюремного госпиталя. Продолжал заниматься революционной деятельностью. Вновь был арестован и опознан как участник Горловских событий.

Один из восьми осуждённых Одесским временным военно-окружным судом в г. Екатеринославе за декабрьские события 1905 года в Донбассе, по отношении к кому смертная казнь была приведена к исполнению.

Рассказывают еще о таком факте, который связал судьбы матёрого революционера Кузнецова-Зубарева и простого горловского мальчишки Сергея Тоткало. Ампутированная рука Кузнецова была захоронена вместе с телом Сергея.

Эпилог прошлого

Когда повстанцы отступили

И следом – царские войска,

Три дни безвластья обнажили

Людские души донага.

Анархия – для фантазёров

Свободы радостный предел,

А для бездельников и воров –

Раздолье для неправых дел.

Вовсю посёлок упивался

Нежданной волей и бузил.

…И тяжкой скорби предавался,

Когда погибших хоронил.

На день четвёртый власть сумела

Собраться с силами, введя

Войска в посёлок оголтелый –

Унять волненья, не щадя.

Дороги, тропы и подъезды

К посёлку взялись под контроль.

Гоненья, обыски, аресты,

Давленье поперёк и вдоль.

Сопротивленья опасаясь,

Сам губернатор предложил

Искоренять, не сомневаясь,

Мятежные и дух и пыл.

Таких тяжёлых притеснений

Не знала Горловка давно.

Угасло пламя возмущений,

Но дух остался всё равно.

* * *

Три года следствие корпело

Над тем, что в хроники страны