Проблемы в церкви Иуды исходили от людей, которые отказывались признавать, что «закон» и «послушание» были фундаментальными христианскими постулатами. «Конечно, — могли бы они сказать, — когда мы были обращены в веру, то перешли из сферы, где властвовал закон, который ограничивал нас, туда, где существует свобода и благодать». Истории Израиля, ангелов, а также Содома и Гоморры показывают опасность такого суждения. Но история Моисея, Михаила и сатаны даже еще более определенно говорит об этом. Если кто–то знал, что был спасен только по благодати Божьей, так это именно Моисей, но это вовсе не означало, что он был свободен от повиновения Богу. Мы уже видели, что Иуда придерживается библейской точки зрения о том, что ангелы были хранителями нравственного закона Божьего и что если кто–то и мог выдвинуть законное обвинение против Моисея, так это архангел Михаил. Но даже Михаил признает, что только Бог имеет право простить виновного. Так должны ли «сии» люди в церкви Иуды утверждать, что, будучи прощенными, они уже могут не подчиняться требованиям нравственного закона Божьего? В ответ Иуда настаивает на том, что эти люди находятся в опасном заблуждении.

Когда люди сталкиваются с христианским учением, которого они не понимают (не знают), некоторые из них откликаются на это с интересом: евреи в Верии слушали Павла, при этом «ежедневно разбирая Писания, точно ли это так» (Деян. 17:11). Другие же, например в Афинах, говорили: «Об этом послушаем тебя в другое время» (Деян. 17:32). Для христианина чтение и понимание Библии является неотъемлемой частью жизни, это должно войти в привычку, чтобы мы смогли глубже постичь основные библейские истины и во всей полноте оценить великие сокровища замысла Бога о нашем спасении. Джон Стотт описывал евангельских христиан как верующих, которые обладают «смиренным духом, т. е. тех, кто a priori решил верить и на практике воплощать все, что можно найти в библейском учении. Они заранее посвящают себя тому, что позднее могут найти в Писании» [338] . Это означает, что когда мы приступаем к изучению христианского учения, которое нам бывает трудно понять, или библейского текста, который трудно сопоставить с другими текстами Библии, то мы должны помнить, что всегда есть разумное решение этой проблемы, а когда мы уясним суть, то должны беспрекословно повиноваться этой истине.

Так обстоит дело и с историей Моисея, архангела Михаила и сатаны. Поскольку некоторые считают ее слишком странной, идущей вразрез с библейскими представлениями, то стремятся либо исключить Послание Иуды из Библии, либо изъять этот пример из самого послания, но, вероятно, правильнее всего — исследовать его более тщательно.

Насколько же отличается эта позиция от той, которую занимали насмешники в церкви Иуды, пытающиеся совратить других христиан с пути истинного! Возможно, они терпеливо выслушивали объяснения о том, что христианин свободен, но все еще находится под законом Божьим, а также, что хотя грех больше не владычествует над нашей судьбой, мы все еще должны ежедневно бороться с ним; но считали это учение слишком неопределенным и вообще необязательным. Может быть, они придерживались яркого лозунга: «Христиане не законники» и довольствовались этой простой и ясной мыслью. Неудивительно, что некоторые христиане считают их утверждения весьма привлекательными и не пытаются четко уяснить себе их истинный смысл. Эти лжеучителя, вероятно, думали, что ортодоксальные христианские учителя просто выдумывают эти вещи и что в глубине души они фарисеи.

Иуда описывает их как злословящих, вероятно, вкладывая в это смысл, выраженный в словах: злословие, клевета на ангелов (см.: ст. 8). Мы оказываемся в том же положении, когда заявляем, что христиане не должны обременять себя заботами о соблюдении нравственных норм прошлого, потерявших ныне свою актуальность; например, многие считают, что не заключившие брак молодые христианские пары могут жить вместе, поскольку они любят друг друга. Примеры могут быть другими, не такими, как в дни Иуды, но принцип — один и тот же. Мы склонны выбрасывать в корзину те части Библии, которые не понимаем (или те, которые вполне ясны, но мы не желаем их понять), потворствуя своим желаниям, не принимая не устраивающее нас Слово Божье.

Однако сколь ни пристрастны некоторые оппоненты Иуды, оперируя несколькими своими любимыми стихам, отдельные библейские отрывки разоблачают их однозначно и решительно. Иуда, видя их побуждения, смотрит глубоко в корень явлений, которые находятся за пределами их разума и помышлений. По природе своей они как бессловесные животные, знают, чем растлевают себя. Но даже и на этом животном уровне они обнаруживают, что повеления Бога непреложны. Иуда даже может полагать, что они вообще не обладают христианскими знаниями и только стремятся к угождению своей плоти. Но даже и тогда их сознание осудит их за совершенные действия. Самый глубокий человеческий опыт находится в понимании, что мы не тот народ, каким должны быть, и в осознании этого факта содержится зерно истины о суде Божьем.

Этот второй пример показывает, насколько опасно состояние «сих» людей и их влияние. Иуда хочет вызвать у нас самое благоговейное отношение к закону Божьему, как это показано на примере архангела Михаила и человека, который нас к нему привел, — Моисея.

В этом отрывке Иуда жестко осуждает людей, которые подвергают опасности наши церкви. Он использует фразу, которую часто повторял Иисус, но которая редко встречается в других местах Нового Завета (помимо описания суда в Откровении), и со всей серьезностью возвещает о горе, о вечной каре, которая ожидает тех, кто сбивает с праведного пути народ Божий (см.: Мф. 11:21; 18:7; 23:13–29; 26:24; 1 Кор. 9:16; Отк. 8:13; 9:12; 11:14; 12:12; 18:10,16,19). Первые три примера из Ветхого Завета охватывали три категории: народ Божий, ангелы и Содом и Гоморра (ст. 5–7). Второй триплет примеров относится к людям, которые ведут других к мятежу.

Во второй раз Иуда берет на вооружение три примера из Ветхого Завета, которые были хорошо знакомы его читателям. И снова он пренебрегает хронологическим порядком, чтобы подчеркнуть свой главный пример. Корей, который должен был идти вторым по порядку, упоминается третьим. Иуда помещает его в конце нарастающего по силе ряда существительных (путем… обольщению… в упорстве) и глаголов (идут… предаются… погибают), тем самым подчеркивая, что история с Кореем является кульминацией. Обличая христианских руководителей во все больших грехах, Иуда соотносит их заблуждения с заблуждениями ветхозаветных прототипов и в итоге делает их соучастниками мятежа Корея, используя здесь форму аориста глагола (apolonto, буквально: они были уничтожены в восстании Корея. В русском синодальном переводе это звучит иначе: «погибают». — Примеч. пер.). Иуда, разумеется, верит, что их осуждение было записано «издревле» (ст. 4).

Каин, первый сын Адама и Евы, убил своего брата Авеля, возненавидев его из–за того, что Бог принял не его жертвоприношение, а Авеля. Авель принес в жертву «первородных от стада своего», Каин — «от плодов земли дар Господу», Бог принял жертвоприношение Авеля, а жертву Каина отверг. Это привело к братоубийству (Быт. 4:1–24).

Из этой ветхозаветной истории ясно, что Каин знал, какую жертву приносить Богу, но своевольно нарушил Его повеление. Каин сильно огорчился и рассердился. Но еще до того, как он совершил убийство, Бог спросил его: «Почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» (Быт. 4:6,7). Слова Бога можно рассматривать либо ретроспективно, либо в перспективе. Ретроспективно — в плане непринятия бескровной жертвы и необходимости пересмотра этого, и в перспективе — в связи с опасностью гнева Каина. В любом случае следующий шаг Каина имел решающее значение: после такого ясного предостережения его действия должны были показать, подчиняется он повелениям Бога или нет. Как известно, он не подчинился.