Лорд Розем. Ее опекун. Одновременно источник раздражения и облегчения. Ей не к кому было обратиться, Урсула чувствовала себя обессиленной темп противоречивыми эмоциями, которые тот вызывал. Девушку злило ощущение зависимости, а также смущение, испытываемое ею в его присутствии.

Бромли-Холл принадлежал семейству Роземов более трехсот лет. Первоначально средневековое поместье, выстроенное по периметру внутреннего дворика, дом отражал все изменения и перестройки, производимые последующими поколениями. Самая значительная из них произошла в 1570 году, когда к дому пристроили два крыла в роскошном стиле ренессанс. Урсула сразу заметила квадратные печные трубы, богато украшенный фасад и высокие окна, пока они с лордом Роземом ехали по извилистой подъездной аллее. Лужайка перед домом, от которого было рукой подать до Рокингемского леса, граничила с оленьим парком, основанным третьим бароном Роземом, чтобы можно было охотиться, не испытывая недостатка в дичи. Когда автомобиль подъехал к позолоченным, искусной ковки воротам, Урсула разглядела оленей, пасущихся на запущенных лугах.

Вскоре после прибытия в Бромли-Холл она обнаружила, что отношения между лордом Роземом и его матерью очень натянуты: вдовствующая баронесса Адела Розем чаще избегала их общества, чем присоединялась к ним. Урсула пробыла в поместье уже почти три дня, но виделась с матерью своего опекуна всего один раз, за ужином. Она получила немало удовольствия, наблюдая за лицом лорда Розема: он явно страдал от непрестанных жалоб баронессы в течение всего вечера.

— Здесь сейчас невыносимо, невыносимо скучно, — со вздохом сказала леди Розем. — Когда Фредерик вступил во владение поместьем, он каждое воскресенье устраивал праздники. Было так весело. А ты, наоборот, относишься ко мне с полнейшим пренебрежением. Честное слово, Оливер, ты невыносим — я начинаю думать, что ты отрекся от собственной матери.

— Я отрекся лишь от того, от чего должен был, мама.

В первый и в последний раз Урсула услышала, как лорд Розем выразил свое недовольство; судя по взгляду, брошенному на нее через стол, она поняла, что расспрашивать не стоит. Было известно, что Фредерик, распущенный и праздный старший брат королевского адвоката, отличался расточительностью, которая вовсе не способствовала процветанию поместья, — видимо, эту страсть он унаследовал от матери. Его смерть в Неаполе от болезни печени, ставшей результатом «невоздержанного образа жизни», была источником постоянных раздоров в семье.

— Возьмите, — негромким, но проникновенным голосом произнес лорд Розем. Урсула, очнувшись от задумчивости, обернулась, и лорд Розем набросил ей на плечи шерстяную шаль. — Вы простудитесь, — настойчиво произнес он.

Урсула пожала плечами. Она подумала, что больше это ее не волнует. В прошлом заботы о ней были обязанностью отца: мистер Марлоу всегда боялся, что дочка станет жертвой чахотки, которая свела в могилу ее мать. Урсула отлично помнила, как он приказывал миссис Стюарт надевать на нее пальто, муфту и бархатный капор при первых признаках зимы, когда она была ребенком.

— Вы стали моим телохранителем? — легкомысленно спросила Урсула и тут же поняла, какой беззащитной она, должно быть, кажется. — Разве опекунства не достаточно?

— Даже не смею помыслить об этом, — отозвался тот.

Лорд Розем стоял позади нее — достаточно близко, чтобы Урсула сквозь мягкие складки шали ощущала тепло его тела. Он не сделал никакой попытки приблизиться и утешить ее. Она стояла, неподвижная и озябшая, не прикасаясь к нему. Солнце пряталось за толстой пеленой облаков, его белое сияние было едва заметно на зимнем небе.

— Вам и в самом деле лучше вернуться в дом. — Голос лорда Розема звучал спокойно и чисто. Совсем как журчание ручья.

Оба постояли в молчании. Он как будто ждал, пока девушка заговорит, но Урсуле нечего было сказать. Она рассматривала ступеньки террасы. Некогда великолепные статуи, обрамлявшие лужайку, были завернуты, укутаны от непогоды. Следы неудавшейся попытки одного из владельцев превратить поместье во флорентийское палаццо.

— Со многим придется расстаться. Бромли-Вуд. Восточный луг. Я не в силах сохранить все это. Когда я наследовал моему брату, то целиком запер западное крыло. Почти все комнаты в крайне плохом состоянии. Надеюсь, однажды я смогу вернуть поместью его былой блеск. Но даже в этом случае парки по большей части придется вырубить. Я постараюсь сохранить все, что смогу, но парки, к сожалению, не приносят дохода — а мне нет пользы от того, что нерентабельно.

Урсула была удивлена и польщена его внезапной искренностью. Некогда Бромли-Холл был окружен парками; в поместье было три искусственных озера и лабиринт. Пятый барон Розем, вернувшись из длительного путешествия по Европе, приказал построить над одним из прудов точную копию римского храма Весты, что в Тиволи. Урсуле с лужайки были видны развалины, белевшие между стволами дубов.

Она вздрогнула, и на этот раз лорд Розем приблизился и поплотнее окутал шалью ее плечи. Урсула ощутила волнение, когда он подошел. Она взглянула на него, и лорд Розем быстро отступил, как будто также смутившись.

Они стояли, молча глядя вдаль. Время шло. Туман лежал неподвижными тяжелыми слоями; солнце по-прежнему было едва различимо.

— Отец действительно хотел, чтобы я вышла замуж за Тома? — наконец спросила Урсула.

— Да, он говорил об этом, — ответил лорд Розем.

— Том просил моей руки, и я отказала, но теперь я… не знаю…

— Доверьтесь вашим чувствам, — прервал ее лорд Розем. — Здесь я вам не советчик.

Урсула слегка покраснела от этой резкости.