— Разумеется, — продолжала она. — Том очень усердный, честолюбивый и не такой уж непривлекательный. Он всего достиг своими силами. А значит, это именно тот человек, которого мой отец мог счесть подходящей для меня партией.

— Да, именно тот человек, которого ваш отец мог счесть подходящим, — сухо повторил лорд Розем.

— Вы осуждаете его? — с притворным удивлением спросила Урсула.

— Не осуждаю. Вы меня неправильно поняли.

— Неужели? А мне показалось, что ваши слова недвусмысленны. Если бы у вас была дочь, вы не сочли бы Тома подходящей для нее партией.

— Вряд ли я могу судить, — туманно отозвался лорд Розем, переступил с ноги на ногу и добавил чуть мягче, будто угадав ее мысли: — Я всего лишь хотел сказать, что вы как будто не из тех девушек, которые выходят замуж, основываясь лишь на отцовских соображениях.

— Но если такова была последняя воля моего отца… — начала Урсула и тут же замолчала.

Она не в силах была взглянуть лорду Розему в лицо. Если она это сделает, то погибнет. Вместо этого Урсула стала рассматривать мокрую траву под ногами и заметила, как блики утреннего света играют в капельках росы. В глубине души Урсула ощущала растущее отчаяние. Если она примет предложение Тома Камберленда, то нелюбимый человек получит полную власть над ней и ее деньгами. Если откажет, то пойдет против последней воли отца. Каким бы ни оказалось ее решение — свободной ей не быть.

Урсула следила за тем, как ее дыхание превращается в пар в холодном утреннем воздухе. Она услышала шорох гравия и скрип закрывающейся двери. Послышались голоса, шаги — поместье просыпалось и готовилось к наступающему дню. Не желая выставлять себя на всеобщее обозрение, Урсула запахнула шаль и выпрямилась.

— Пожалуй, мне лучше вернуться в дом, — сказала она. Спеша внутрь, Урсула не устояла и обернулась; увидев, что лорд Розем неподвижно обозревает парк, она ощутила необъяснимую боль потери.

Вечером вдовствующая баронесса Розем решила еще раз почтить их своим присутствием за ужином. Она появилась в тот самый момент, когда Урсула вышла из гостиной, в которой они с опекуном проводили большинство вечеров, прежде чем отправиться ужинать в примыкающую столовую. Лорд Розем стоял перед мраморным камином с книгой в руках. Урсула замерла на пороге, собираясь заговорить, но вдовствующая баронесса буквально ворвалась в гостиную, окутанная дымкой вышитого тюля.

— Будь добр, оставь книгу, Оливер. Ты ведь знаешь, я терпеть не могу, когда ты перед ужином читаешь. Мисс Марлоу, вы бы только знали, сколько вечеров мне пришлось провести в молчании, сидя в этой самой комнате! Я должна извиниться перед вами, мой сын не любитель беседовать. Удивительно, что вы вообще решили спуститься к ужину. Вам здесь, должно быть, нестерпимо скучно.

Как всегда, слова рвались из нее потоком.

— Мама, — отозвался лорд Розем, слегка склоняя голову с насмешливо-почтительным видом. — Эту книгу только что доставили кораблем… Я собирался отдать ее мисс Марлоу. — Он протянул книгу Урсуле (это оказался последний роман Форстера «Поместье „Хоуарс-Энд“») и пробормотал: — Надеюсь, вы меня не выдадите.

— Что ты сказал, Оливер? — спросила леди Розем. — Будь любезен, говори громче!

Урсула слабо улыбнулась, но она была слишком измучена, чтобы терпеливо переносить вдовствующую баронессу с ее чудачествами.

Леди Розем тем не менее преисполнилась решимости приятно провести время. Истосковавшись за время своего пребывания в провинции, она засыпала Урсулу вопросами о ее знакомых из «лондонского общества».

Похлопав по канапе рядом с собой, дама настоятельно предложила Урсуле сесть. Та взглянула на лорда Розема, который стоял перед огнем и, кажется, был погружен в чтение «Наблюдателя». Девушка удивленно подняла брови, но не успела и слова сказать, как вдовствующая баронесса принялась расспрашивать о своих друзьях в Белгрейвии. Морщинистое лицо стало оживленным, почти девичьим.

— Вы наверняка знакомы с Кэмпбелл-Грэями! Они живут на противоположной стороне сквера, по соседству с леди Дэйвенпорт. Впрочем, она очень мало времени проводит в Лондоне, поэтому неудивительно, что вы ей не представлены. Во время непогоды у нее разыгрывается ревматизм; полагаю, сейчас она в Литэме. Но может быть, вы знаете…

— Мама, я прошу! — прервал лорд Розем, бросая журнал на столик. — Мисс Марлоу, кажется, не в настроении поддерживать эту бессмысленную болтовню.

Баронесса сердито фыркнула, вынудив Урсулу отозваться с необычной для нее учтивостью:

— Леди Розем, боюсь, я и впрямь должна вас разочаровать. Мои знакомства с теми, кого вы называете «лондонским обществом», весьма поверхностны. Мой отец — не джентльмен…

— Не джентльмен?! — Вдова пришла в ужас.

Урсула не удержалась:

— Нет. Он был сыном шахтера.

— Боже мой! Сыном…

— И человеком, который стал богаче, чем лорд Нортклиф собственной персоной, — вмешался лорд Розем. — Полагаю, это дает мисс Марлоу право считать себя принадлежащей к высшему обществу, не так ли, матушка?