Донос от 29 марта до 19 мая оставался без действия. Из того, что в сей самый день преосвященный Нектарий предлагал Елисавете быть начальницей в другой обители, следовало бы заключать, что он почитал донос не заслуживающим уважения. Но в сей самый день преосвященный поручил ключарю произвести по оному дознание. Если же сие распоряжение принять за признак, что преосвященный находил донос уважительным, то непонятно, как он в тот же день допустил Елисавету в число кандидаток для избрания в начальницы по жребию, а не отложил избрания, доколе объяснилось бы, справедлив или ложен донос.

В рапорте ключаря, от 31 мая, повторены те же статьи доноса, сказано, что одни сестры подтверждают донос, а другие не подтверждают; но опять ни одна из них не названа по имени, и замечено, что в пристрастных свидетельствах неспокойных в то время сестер трудно было найти правду.

Таким образом, дознание было так же явно неосновательно, как и предшествовавший донос, однако преосвященный предписал благочинному Розову произвесть по ним строжайшее и подробное исследование.

Доноситель простирал позор от Дивеевской начальницы Елисаветы до Саровского настоятеля Серафима. В исследовании священника Розова Елисавета отвечала, что строитель посещал Дивеевскую обитель раза два или три в год, по ее приглашению, по нуждам обители, также и иеромонах Иаков не более двух раз; что Саровскую обитель она посещала не более трех раз в год для поклонения гробу старца Серафима и по делам обители, с сестрами и кучером, но однажды, по занятию рабочих людей и лошадей, ездила с одной сестрой в одну лошадь.

Свидетели по ссылке Елисаветы под присягой.

Бывшая благочинная Ксения Ильина, подтвердив показание Елисаветы, дополнила, что Иаков, как слышала, был для составления описи церковных имуществ, что он и строитель до позднего вечера никогда не оставались.

То же показали 68 сестер.

Указанные по списку Гликерии, следственно принадлежащие к ее партии, показали:

Прасковья Павлова начала порицанием сестер, давших показание в пользу Елисаветы. Приписывает им дерзость и ссылается на преосвященного, без сомнения, в отношении к происшествию при избрании Гликерии, в котором случае от приверженных к Елисавете была настоятельная просьба, а не дерзость. Затем говорит, что строитель и Иаков посещали начальницу и казначею первый раза три в год, а второй однажды для писания каких-то бумаг, первый пробыл суток полтора, а второй по два дня; возвращались в гостиницу в 10 часов вечера.

То же показали 33 сестры.

Варвара Ивановна и с нею 2о — посещали часто.

Глафира и немногие — что они весьма соблазнялись.

Старшая в гостиной Матрона — строитель и Иаков бывали раза три в год; последний однажды ночевал на конном дворе.

Анастасия — не знаю.

Прасковья и Варвара не знают о беспорядках, а слышали.

Прасковья Павлова и с нею 57 — начальница часто посещала Саровскую пустынь.

14 — гостила в Сарове дней пять, чем они весьма много соблазнялись.

(А когда Иоасаф по целым месяцам жил в келье благочинной, они не соблазнялись. Ясно, что не за нравственное достоинство ревнуют, а наветуют на начальницу не из их партии.)

Наконец, по отобрании показаний от всех сестер, Глафира Васильевна припомнила, что бывшая начальница Елисавета в последнее время, пред приездом преосвященного, ездила в Саровскую пустынь раза три в неделю, держала в келье и употреблять послушницам не запрещала хлебное вино и проч.

Священник Розов, представляя следствие преосвященному, сам признался в своем незаконном поступке, что следствие не дал прочитать ответчице Елисавете и подписать, довольна ли она, или нет; это якобы для того, чтобы не возникла сильнейшая вражда между партиями.

Затем следователи, назначенные от Святейшего Синода, в следствии священника Розова открыли следующие незаконности: свидетели со стороны Елисаветы приведены к присяге без нее, и притом самим следователем; Елисавета не спрошена, не имеет ли причин к отводу свидетелей; от нее, как ответчицы, оправдания не взято.

Итак, следствие священника Розова вообще не имеет законного достоинства.

Новыми следователями следствие Елисавете объявлено, и она осталась им недовольна, представив, между прочим, следующее: следователь не объявил ей лиц, которых допустил к спросу против нее, которых большая часть принадлежит к враждебной партии Иоасафа; приводил к присяге без нее и сам, тогда как при обители есть два священника, принял против нее новые доносы, которые не были в репортах ключаря и казначея; не спросил Гликерию, откуда она взяла список сестер, через которых якобы ключарь и эконом делали дознание. (Здесь заметить должно, что если этот список справедлив, то ясно, что бывшие доносительницами эконому в следствии превращены в свидетельниц.) Наконец, Елисавета почитает невероятным, чтобы Феодосии мог расспрашивать 65 сестер, судя по недолгому его пребыванию в обители, при многих других занятиях. Елисавета просила исследовать дело по правде.

Во взятом от нее оправдании она полнее и доказательнее подтвердила то, что прежде показала в допросе.

Саровский строитель объяснил, что в Дивеевской общине случалось ему быть раза два или три в год и заходить к настоятельнице на короткое время, при чем каждый раз сопутствовал ему старец Евгений; прошедшей зимой, не застав князя Шахаева, заехал в Дивеевскую обитель; были у начальницы в 4 часа пополудни и по причине вьюги остались ночевать в гостинице. Настоятельница Елисавета бывала в Сарове раза два, а иногда, может быть, и три раза в год, виделась с ним в церкви и гостинице, для принятия благословения и для нужды обители. В мае нынешнего года она ни разу не была в Сарове.

Монах Евгений подтвердил показание строителя.

Глафира Васильева, спрошенная в доказательство, показала, что не припомнит, когда после Пасхи Елисавета ездила в Саров. О неблагочинном обращении начальницы Елисаветы следователю Розову не говорила, а говорила это про казначею Евфимию.

Анисья Солдатова показала, что ездила с Елисаветою за кучера в Саров, но также и в Арзамас; в мае с нею не ездила, а в июне ездила по поручению Гликерии просить леса.

Пелагея Гумилевская — что после Пасхи Елисавета в Саров не ездила.