Но через час полиция отыскала беглецов в реке: они прятались под водой, выставив на воздух только носы. Местная «Дейли ньюс» подробно описала их подвиги: «Трое подростков сбежали прошлой ночью из тюрьмы, получив от своего товарища ножовки, стамески и веревку».

— Побег номер два, — резюмировал Такер. — Довольно короткий.

Любитель дешевого чтива, Такер, как и другие легендарные бандиты, утверждает, что «легенда о Форресте Такере» идет с того дня, когда его несправедливо осудили за ничтожное преступление. Годами он отшлифовывал этот рассказ, уснащая его все более изощренными деталями, при этом представляя кражу все более мелкой.

Моррис Уолтон, друживший с Такером в детстве, говорит:

— Насколько я понимаю, он всю жизнь скитался по тюрьмам только оттого, что по глупости прокатился на чужом велосипеде, а потом решил выбраться на свободу. То, что он пошел по кривой дорожке, сделала система.

Все воспоминания Морриса о Такере подтверждают это: парень был неплохим, просто жизнь так неудачно сложилась. Его отец работал механиком и бросил семью, когда сыну едва исполнилось шесть лет. Мать подрабатывала в Майами то уборщицей, то посудомойкой, а Форреста отправила к бабушке, смотрительнице моста в Стюарте. Здесь он рос, строил лодчонки из подобранных на берегу обломков металла и дерева, самоучкой освоил саксофон и кларнет.

— Отца мне не требовалось, я сам воспитал себя, — говорит он.

Мальчишка скоро прославился своими способностями, но прославился он и приводами в полицию. Ему еще и шестнадцати не было, когда к списку обвинений прибавились «взлом» и «кража без отягчающих обстоятельств». Из подростковой тюрьмы он в очередной раз сбежал и добрался до Джорджии, но и там его отловили и приговорили на этот раз к каторжным работам.

Заключенного отвели к кузнецу, и тот заковал ему лодыжки длинной цепью. Теперь он был прикован к другим арестантам. Цепь натирала ноги и причиняла сильную боль.

— Первые три дня новичка не трогают, — рассказывал Такер. — Пусть хорошенько намозолит руки и втянется в работу. Но зато потом тебе в любой момент могут врезать кулаком или даже палкой. А будешь отлынивать от работы, заведут в сортир, свяжут руки за спиной, сунут в рот шланг и будут накачивать водой, пока не начнешь захлебываться.

В тот раз он отсидел полгода, но вскоре попался опять, и опять за угон автомобиля. На сей раз ему грозил срок в десять лет. «Общество отвергло его, — писал в апелляции адвокат Такера. — В семнадцать лет его заклеймили как рецидивиста, он постоянно привлекался к суду и получал очередной срок, но не получал совета или юридической помощи. Общество превратило Форреста Такера в разочарованного и озлобленного юношу».

Сам Такер выражается проще: «Жребий был брошен».

На фотографии после досрочного освобождения в возрасте двадцати четырех лет он красуется с короткой стрижкой, в белой футболке, из коротких рукавов торчат не по-мальчишески мускулистые руки. Глаза смотрят пристально и бесстрашно.

Люди, знавшие его в те годы, говорят, что он был необыкновенно привлекателен, девчонки так и льнули к нему. Но в нем копилась и злоба. «Ему во что бы то ни стало хотелось всем что-то доказать», — вспоминает один из его родственников.

Поначалу Такер нашел себе работу: играл на саксофоне в довольно крупном оркестре в Майами и, похоже, собирался стать вторым Гленном Миллером. Он даже женился. Однако музыкальная карьера не задалась, распался и брак. А вскоре Такер забросил саксофон и вместо него раздобыл пистолет.

Американский фольклор окружает бандита ореолом романтики: «плохой хороший человек», он изумляет публику дерзкими побегами, меткими выстрелами, с полувзгляда покоряет красавиц. В 1915 году, поймав поездного грабителя Фрэнка Райана, полицейский спросил его, какого черта он выбрал это ремесло. «Дурная компания и дешевое чтиво, — был ответ. — Мой кумир — Джесси Джеймс».

В пору Великой депрессии, на время которой пришлась молодость Такера, увлечение грабителями богачей, культ эдаких современных Робин Гудов, подпитываемые народным возмущением, достигли зенита: дефолты, банкротства банков и компаний разорили тогда очень многих.

В 1934 году поклонники Джона Диллинджера во множестве собирались на том самом месте, где агенты ФБР его подстрелили. Ему было посвящено с десяток голливудских фильмов, а в одном из них даже прозвучало: «Его жизнь — это красавицы, кровь! Это круто!»

Налет — мероприятие шумное, чем-то сродни театральному зрелищу. Тут требуется определенный тип личности — человек отважный, тщеславный и, что называется, безбашенный. Большинство грабителей прекрасно понимают: та самая публика, которая сегодня аплодирует их подвигам, завтра потребует изолировать их от общества или даже казнить. «Рано или поздно они до меня доберутся, — говаривал Притти Бой Флойд. — Рано или поздно меня нашпигуют свинцом, и я подохну. Этим все и закончится».

К тому времени, когда Такер «ступил на тропу войны», большинства знаменитых грабителей уже не было в живых, но парень принялся с энтузиазмом подражать их манерам: он носил костюмы в полосочку, черно-белые ботинки и красовался с оружием перед зеркалом.