— Вот ваша спальня, мисс. Госпожа Беатриса может разместиться в соседней комнате. — Алджернон с поклоном показал налево. — А теперь позвольте мне показать вам дом.

— В этом нет никакой необходимости, — отрезала Джиллиан, не желая, чтобы этот хлыст вертелся у нее под ногами. — Мы с сестрой устали и хотим отдохнуть.

Она посторонилась, чтобы лакеи могли внести в спальню сундуки.

— А с домом мы познакомимся завтра.

Оставив багаж возле огромной кровати с балдахином, слуги удалились.

— Спасибо за помощь, мистер Родерик, позвольте пожелать вам спокойной ночи. Надеюсь, мы завтра еще увидимся.

— Несомненно, — кисло улыбнулся Алджернон, раздосадованный тем, что его не пригласили остаться. — Всего хорошего. К вашим услугам, мисс.

— Премного благодарна, сэр, — сделала книксен Джиллиан.

Закрыв дверь, она облегченно вздохнула и предостерегающе поднесла палец к губам. Кузен, вполне возможно, остался подслушивать под дверью.

Беатриса застыла у окна, уныло вздохнула:

— Хорошо, хоть решеток нет.

Но Джиллиан, как всегда, не была склонна к унынию. Швырнув перчатки на кровать, она сказала:

— Это верно, здесь малость жутковато. Зато интересно будет побродить по закоулкам этого склепа. Не удивлюсь, если граф держит где-нибудь в подземелье своих несчастных родственников.

У Беатрисы от страха исказилось лицо, и Джиллиан сокрушенно воскликнула:

— Я же пошутила! Извини. — Она обняла сестру. — Ты устала. Давай-ка укладываться спать.

Они заглянули в соседнюю комнату, очевидно, предназначенную для горничной. Кровать здесь была поменьше и попроще, но тоже застелена свежим бельем.

Джиллиан и Беатриса не привыкли раздеваться без помощи служанок, однако кое-как все-таки справились с этим непростым делом. Час спустя Беатриса уже сладко спала, а Джиллиан, забравшись на свое величественное ложе, лежала в темноте и чувствовала себя бесконечно одинокой. Пока Беатриса была рядом, она крепилась и не выказывала страха, зато теперь ей стало не по себе.

Зачем ее сюда привезли? Ведь она не хочет выходить замуж за этого человека! Джиллиан сжала кулаки. Где Джейкоб? О милый, дорогой Джейкоб! Он даже не знает, какое на нее обрушилось несчастье. Надо написать ему письмо.

В это время в дверь постучали. Неужели снова этот Алджернон? Стучавший не дождался ответа и распахнул дверь нараспашку.

Джиллиан испуганно села на кровати, натянув до подбородка одеяло. Но нет, это был не Алджернон. На пороге со свечой в руке стоял граф.

— Это еще что за новости? — проревел он.

Джиллиан собиралась вести себя с женихом очень дипломатично. Ведь всякая женщина знает, что мужчину можно обвести вокруг пальца. Однако, услышав его рев, Джиллиан тут же забыла о своих благих намерениях.

— И он меня еще спрашивает?! — Она порывисто соскочила на пол. — А вы? Что вы себе позволяете?!

Джиллиан прошлепала по полу, возмущенно частя:

— Вы заставили меня приехать сюда немедленно, а сами даже не удосужились меня встретить! Моему отцу вы сказали, что за мной здесь будут хорошо ухаживать. Как бы не так! Я никого не видела, кроме лакеев и вашего дорогого кузена Алджернона!

— Я подумал, что мне совсем не обязательно выходить вам навстречу. Мой дворецкий обо всем позаботился. А бабушка немного простужена и рано легла спать. Она хотела вас дождаться, но я убедил ее, что вы — женщина вполне самостоятельная. А вот вы, дорогая, объясните мне, почему вам вздумалось привезти с собой ее?

Джиллиан изобразила недоумение:

— Кого-кого?

— Я сейчас не в настроении шутить! Вы отлично поняли, о ком я говорю. О вашей сестре!

Дункан был одет довольно небрежно. Должно быть, уже укладывался спать, когда кто-то из слуг нашептал ему о Беатрисе. А может быть, это кузен Алджернон постарался.

Граф был без шляпы, без камзола и шпаги. Темные панталоны, белая рубаха с широкими рукавами, высокие ботфорты. Парик надеть он не удосужился, и Джиллиан увидела, что его густые каштановые волосы заплетены в косичку. Пурпурная вуаль, судя по всему, была прицеплена в последнюю секунду и висела немного криво.

Джиллиан вдруг сообразила, что на ней нет ничего, кроме ночной рубашки, и поспешно прикрыла руками грудь. Ей стало не по себе — Дункан возвышался над ней такой сильный, мужественный, красивый, а она в неглиже.