— Вот уж нет. За кого ты меня принимаешь? За несчастного трудоголика? — я подхватила шутливый тон. — Ночами я буду гулять по городу.

— А на чем у тебя материалы? На диске?

— На флэшке.

— Зря. На диске надежней.

Я промолчала. Сдались ему эти копии.

Анибал помялся.

— Может мне оставишь? Я бы посмотрел, пока ты отдыхаешь.

Вот это было уже совсем странно. С чего бы это?

И я соврала, вопреки своим принципам. Так, на всякий случай.

— У меня флэшка дома. Да и кому она нужна? Чего в этих рукописях секретного?

Анибал мазнул по моему лицу глазами и скосил их в сторону.

— Ладно, дома так дома. Ничего особенного. Мне и некогда сейчас этим заниматься. А ты — отдыхай. Вернешься — возьмемся за работу. Тебя подвезти?

— Нет, спасибо. Сама доберусь.

Мы вежливо, почти тепло попрощались. Я думала, на пару недель. А оказалось — всего на несколько часов.

Мартинес сел в машину и уехал, а я поплелась по тротуару. Звонить Донато я не могла — вдруг он еще общается со своей редакторшей и попросит меня срочно приехать с флэшкой? И домой возвращаться настроения не было. Я расстроилась. И от того что поссорилась с Донато. И от всей этой ситуации с копиями. И беседа с Анибалом оставила неприятный осадок. Таким возбужденным и подозрительным я профессора еще никогда не видела.

— София, Господи! — я вздрогнула и обернулась. — Дорогая, как давно мы не встречались!

Распахнув руки для объятий, на меня надвигалась школьная подруга Тереза.

Вскоре мы сидели в ресторане, пили вино и вспоминали замечательные школьные годы. А Донато все не звонил. И это было уже совсем нехорошо, потому что приближалась ночь, и разговоры с редактором не могли так долго продолжаться. К тому же, с женщиной… Нет, я вовсе не ревновала. Но, в конце концов… В то же время я не могла сама позвонить Донато. Потому что мне стало казаться, что я и так слишком ему потакаю.

Я рассказала о Донато подруге. И Тереза сказала — не звони. Все мужики — ишаки. Навроде того, на котором ездил Санчо Пансо. А ты не знаешь себе цену.

И я с ней согласилась. А потом мы напились…

— Стоп, — говорит Миша. — Пока мне почти все понятно. Хотя рассказываешь ты как-то странно…

— Это, в каком смысле?

— В каком?.. Ладно, это сейчас не важно. Потом поясню… Так вот. Более-менее мне понятно. Кроме двух вещей. Во-первых, зачем к тебе приходил господин из консульства, и почему ты от него сбежала.

— Подожди немножко. До этого я еще наберусь.

— Хм… Не "наберусь", а доберусь.

— Ага, доберусь. Ты же сам просил по порядку.

— Порядок — это хорошо и правильно. Только вот нельзя ли покороче?

— Можно. Но тогда будет не по порядку.

Миша озадаченно чешет нос.

— Кстати, раз уж ты меня перебил. Давай еще по рюмачке.

— Чего? Ты хотела сказать "по рюмашке"? Твое глубинное знание русского языка меня просто поражает… Ладно. Только я не буду больше. Мне еще машину вести. А ты закусывай лучше. Баранина — самое то. А то получится, как с Терезой.

— Знаешь что? Нечего ко мне цепляться. Я вообще не пью. Почти. Только когда нервничаю.

— Ну-ну… Грызани-ка вот это ребрышко. И валяй дальше.

— Чего валяй?

— Рассказывай дальше. Филолог.

…Проснулась я от настойчивого звонка городского телефона. Приоткрыв глаза, разглядела большой циферблат настенных часов. Половина десятого? Это рано или поздно? Ох, что с моей головой? Где она?

Звонок не прекращался. Такую настойчивость и нахальство мог проявлять только один человек — Донато. А ведь вчера мы так и не встретились.

Я нашарила на тумбочке трубку и приложила ее к уху.

— Алле?

— Здравствуй, дорогая! Как дела? — да, это был Донато. Голос звучал радостно и одновременно виновато. — Извини, что так вчера получилось. Просидели с редактором, а потом не рискнул тебя беспокоить. Ты не сердишься?

Донато извиняется? Приятная неожиданность. После вчерашней ссоры я боялась нервных разборок, а тут такой сюрприз.

— Нет, милый, — произнесла я со всей доступной мне нежностью.

— Вот и славно. Что-то у тебя голос странный. Ты не простыла? Надеюсь, чемодан уже собран? Жди, я скоро приеду.

Донато тараторил, не давая мне вставить ни слова. И ладно. Вот и славно. О чем было говорить? О том, чем он занимался допоздна с редактором? Чтобы снова поссориться? Впрочем, я тоже хороша. Даже не помню, когда и как возвратилась домой…

Я откинулась на подушку. Надо вставать. Но, как не хочется. Подремать бы еще чуток. Во сколько же я вчера легла?

Какое-то время я валялась на кровати, борясь со сном. Потом, не открывая глаз, нащупала на тумбочке пульт и включила телевизор. Сделала звук погромче. При включенном телевизоре уснуть сложнее. Может, как-то взбодрюсь. Ведь скоро подъедет Донато. И вообще, мы же сегодня летим в Петербург. Проснись, София!