А потом мы сидели с Донато на кухне, глотали кофе и пытались разобраться в произошедшем. Но никаких толковых версий в голову не приходило. Кроме одной. Случилось что-то страшное и непонятное. И это непонятное грозило еще более страшными последствиями.

— Пора звонить в полицию, — сказала я обреченно. — Что бы там не происходило, нужно вызывать полицию. Ты найдешь мне адвоката?

— Подожди, — возразил Донато. — Дай еще подумать.

— А чего думать? Надо вызывать полицию и рассказывать все, как есть. Они разберутся.

— В чем? Ты полагаешь, они поверят в то, что уважаемый профессор пришел домой к своей ученице, чтобы, угрожая пистолетом, забрать у нее флэшку с копиями непонятных рукописей? Скорее в полиции решат, что случилась банальная разборка внутри любовного треугольника.

— Это как?

— Да так. Два любовника, одна на двоих любовница, один любовник застукал другого. В результате мордобой и пиф-паф. Можно, кстати, сослаться на состояние аффекта. Тогда дадут не так много.

— Это сколько?

— Откуда я знаю? Может лет шесть. Но может и восемь.

— Но это же неправда. Какая любовница?

— Зато срок меньше. А будешь добиваться правды — получишь на всю катушку. И мне тоже впаяют — за соучастие.

Я снова заплакала. Представила себя в полосатой робе среди других заключенных — и заплакала. Неужели пожизненное дадут?

— Да не реви ты. Не будем мы вызывать никакую полицию.

— Это почему? — Я ничего не понимала. — А труп? И вообще…

— А что вообще? — Донато вел себя на удивление мужественно и решительно. Что, честно говоря, было ему не совсем свойственно. Недаром говорят — некоторые люди раскрываются в чрезвычайных ситуациях. Похоже, мой Донато был именно из таких парней. Мне даже стало стыдно за то, что я его недооценивала.

— Ты пойми, тут особый случай. С одной стороны — ты совсем не виновата. С другой — история тухлая. Как тебе объяснить полиции, за что или почему ты убила уважаемого человека? Срок дадут, как пить дать. И что же тебе — идти в тюрьму?

Нет, в тюрьму мне не хотелось. И вдруг я вспомнила про дедушку Бартолоума. Вот кто мне поможет! Уж он-то мне поверит. Надо ему срочно позвонить.

— Не торопись, — осадил Донато. — Что толку из того, что тебе поверит Бартолоум? От тюрьмы это тебя не спасет. В конце концов, он не кардинал, и только референт. Кроме того, я тут подумал…

— О чем?

— Странная вся эта история. Вот скажи — кто, кроме меня, знал про содержание рукописей?

— Понятно кто. Анибал, Винкеслас и…

— И?

— И дедушка.

— Вот то-то и оно, что дедушка.

Я чуть не потеряла дар речи от возмущения.

— Ты чего? Ты думаешь — дедушка как-то к этому причастен?

— Не горячись. Но Винкеслас убит и отпадает. Так что, круг подозреваемых очень узок. Я не советую тебе сейчас Бартолоуму звонить. Он может все испортить.

— А чего портить? — вопросила я с сарказмом. — Разве что, еще кого убить.

Донато приблизился к окну и посмотрел на улицу.

— Полиции не видать, значит, соседи ничего не слышали.

— Если те соседи, что через стенку, так им на все наплевать. Они сами такие разборки устраивают, как напьются, что даже беруши не помогают. А те, что напротив, на выходные за город уезжают еще с пятницы.

— Это хорошо, — пробормотал Донато, продолжая что-то выглядывать на улице. — У тебя машина на ходу?

— Да, внизу в гараже.

— Отлично. А то я ведь без машины. Думал, что сразу от тебя в аэропорт поедем.

— А зачем тебе моя машина? — я еще не понимала замысла Донато.

— Вот что, — заявил он решительно. — Слушай, что мы сделаем. Я позвоню сейчас друзьям, есть у меня кое-кто из крутых парней. Передадим им ключи, а сами улетим в Петербург. Они тут без нас все потом зачистят.

— Что значит — зачистят?

— Ну труп вывезут, уберутся. Это называется "зачистить".

— А полиция?

— Да забудь ты про полицию! Или все-таки собралась в тюрьму?

Я сидела, понурив голову. Предложение Донато мне не очень нравилось. Какое-то оно было… криминальное, что ли. И нечестное. С другой стороны — разве честно сажать в тюрьму меня?

— А когда твои друзья смогут приехать?

— Ну, наверное, к вечеру. Или завтра. А что? Труп за это время не протухнет.

Как-то спокойно он говорил про мертвого Анибала. Будто подобное было для него не впервой. Хотя сам даже в армии не служил.