Жена отвечала с готовностью, потому что была охотница до таких событий, как рождения, смерти и свадьбы, и только о них и толковала:

— Есть очень хорошая девушка, она живет в моей деревне и соседка нам; она такая хорошая, и я часто жалею, что она недостаточно молода для нашего старшего сына. Она кроткого нрава, очень бережливая, и недостатков у нее нет никаких, только зубы почернели еще с детства, — говорят оттого, что их съел какой-то червяк, и теперь они выпадают один за другим. Но она этого стыдится и поджимает губы, чтобы не показывать зубов, так что это трудно заметить, и говорит очень мало и очень тихо. Отец ее — человек не бедный, у него есть земля, и, я знаю, он будет рад выдать ее замуж так удачно, тем более, что она немного старше брачного возраста.

Ван Купец ответил сухо:

— Если она не может много разговаривать, то и это одно чего-нибудь стоит. Так позаботься же об этом, и потом отошлем ее к брату.

Он рассказал жене, что решили выбрать двух невест, и она заговорила громко:

— Жаль, что ему приходится брать жену по выбору старшего брата: кого он знает, кроме развратных женщин? А если в этом участвует его жена, то я готова поклясться, что она выберет какую-нибудь ханжу; я слышала, что она совсем помешалась на священниках и монахинях и заставляет весь дом молиться и бить поклоны. Ну, можно сходить в храм один раз, если кто-нибудь заболел лихорадкой или женщина бездетна, или еще что-нибудь случилось, а я скажу, что боги такие же, как и мы: не очень-то мы любим, когда к нам пристают и просят у нас то того, то другого!

И она сплюнула на пол, растерла плевок ногой, и, совсем забыв, что под стулом сидят куры, спрятала под него ноги и нечаянно толкнула кур, а те принялись оглушительно кудахтать, так что Ван Купец вскочил с места и закричал с досадой:

— В жизни не видывал такого дома! Зачем это у нас везде куры?

А когда она нагнулась и поспешно вытащила из-под стула кур, толкуя о том, что теперь они стали дешевле, он прервал ее в самом начале речи и сказал:

— Ладно, ладно, мне пора на рынок. Позаботься об этом деле, и месяца через два мы возьмем невесту у родителей. Не забудь только подсчитать все расходы, — закон вовсе не требует, чтобы мы и во второй раз устраивали свадьбу брата за свой счет.

Так дело было сделано: обеих девушек сосватали, составили брачные записи. Ван Купец аккуратно внес все расходы в свои счетные книги, и день свадьбы назначили ровно через месяц.

День этот приходился в конце старого года, и Ван Тигр, узнав об этом, стал готовиться к отъезду в дом брата, где должны были сыграть вторую его свадьбу. У него не было охоты жениться, однако он решил, что женится, и, раз навсегда отбросив всякие колебания, поручил троим верным людям смотреть за всем, а племянник должен был скакать к нему гонцом, если в ямыне что-нибудь случится в его отсутствие.

Покончив со сборами, он для вида попросил у старого правителя разрешения отлучиться на пять дней, и сверх того шесть дней нужно было на дорогу туда и обратно, и старый правитель охотно дал свое согласие. Ван Тигр предупредил старого правителя о том, что оставляет здесь войско и верных людей, чтобы у того не явилось даже смутной надежды как-нибудь освободиться от него. Потом, одевшись в хорошее платье, а самое лучшее приторочив к седлу, Ван Тигр выехал к Югу, на свою родину, взяв с собой только пятьдесят человек телохранителей, потому что он был человек отважный и не окружал себя, как другие военачальники, многочисленными отрядами внутренней и внешней охраны.

Опустевшими на зимнее время полями ехал Ван Тигр, останавливаясь на ночлег в деревенских харчевнях, и утром снова пускался в путь по мерзлой, немощеной дороге. Весны еще не было и в помине, земля лежала сухая и серая, и дома, сложенные из серой глины и крытые серой соломой, трудно было отличить от земли. Даже люди, обветренные и покрытые пылью, которую несут с собою зимние ветры, казались такими же серыми, и Ван Тигр за все три дня пути к отцовскому дому ни разу не ощутил радости в своем сердце.

По приезде он отправился в дом старшего брата, так как там должны были отпраздновать его свадьбу, и, коротко поздоровавшись со всеми, сказал отрывисто, что перед свадьбой хочет исполнить свой долг и побывать на могиле отца. Все отнеслись к этому с одобрением, особенно жена Вана Помещика, ибо так и подобало поступить, потому что Ван Тигр долгое время пробыл в отъезде и не ходил в указанное время на могилу вместе со всей семьей воздавать почет умершему.

Но Ван Тигр, хотя и помнил свой долг и, когда мог, выполнял его, теперь вспомнил о нем оттого, что его одолевали тоска и тревога, и он сам не понимал отчего. Он не в силах был сидеть праздно в доме брата, не в силах был видеть, как он угодливо радуется предстоящей свадьбе; ему было тяжело, и он искал предлога уйти из дома, чтобы быть от всех подальше, потому что в этом доме он чувствовал себя чужим.

Он послал солдат купить бумажных денег, курений и всего, что нужно умершим, и, захватив все это с собой, выехал за город, и люди его с ружьями на плечах следовали по пятам за его конем. Его хоть немного утешало то, что народ на улицах смотрел на него, и хотя лицо его было неподвижно и взгляд устремлен вперед и он, казалось, ничего не замечал и не слушал, — он все же слышал, как его солдаты кричали повелительно:

— Дорогу генералу, дорогу нашему господину!

И видя, как простой народ шарахается назад и жмется к стенам и в подворотни, он утешался сознанием, что для них он — важное лицо, и выпрямлялся, держась величественно и гордо.